Ничего так гипотеза: Один из семнадцати ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ НАЗАД ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ОТКАЗАЛОСЬ ОТ ТРАДИЦИОННЫХ ЦЕННОСТЕЙ. ЭТО ПРИВЕЛО К Y-ХРОМОСОМНОМУ ГЕНОЦИДУ 94 ПРОЦЕНТОВ МУЖЧИН Еще 4—8 тысяч лет назад активно размножался лишь один мужчина из 17 рожденных. Это выяснилось в ходе фундаментального исследования палеогенетиков, результаты которого опубликованы в уважаемом журнале Genome Research. Больше сотни ученых, задействованных в работе, полностью расшифровали 456 образцов Y-хромосом 456 мужчин со всего света. Собственно, изначально целью такого труда не было установить, сколько женщин оплодотворял средний мужчина, пусть даже и на Ближнем Востоке во времена Вавилонского царства: четыре тысячи лет назад — это, конечно, уже никакие не «первобытные люди», а эпоха царя Хаммурапи или египетского Среднего царства. Исследовали эволюцию человека вообще, скорость и время его расселения по планете, родственные связи между различными группами. Это солидный раздел науки на стыке антропологии, популяционной генетики и палеогенетики. Вместе взятые, они занимаются историей человека как биологического вида. Y-хромосома, как известно, — стандартный объект для этой науки. Почему? Потому что она есть только у мужчин и передается только от отца к сыну. Теперь представьте: вы хотите узнать, кто был вашим прапрапра- (и так далее) дедушкой. Вы просто сравниваете вашу Y-хромосому и хромосомы предполагаемых предков. Как найдете такую же — считайте, нашли своего. Разумеется, то, что я только что написал, неверно. В подавляющем большинстве случаев так не делают. По той простой причине, что добыть генетический материал давно умерших людей несколько проблематично. Ученые идут обходным путем: сравнивают хромосомы ныне живущих людей друг с другом и таким образом находят родственников, близких и дальних: вот этот мужчина из Эстонии, допустим, тебе почти брат, а вот тот китаец — в лучшем случае троюродный родственник. Все было бы проще (и гораздо скучнее), если бы эти хромосомы не изменялись в поколениях. Но они мутируют. Очень медленно, зато с известной скоростью — чуть меньше одной точечной мутации в год на миллиард нуклеотидных пар (ДНК хромосом состоит из нуклеотидов, как всем известно из школьного курса биологии). Потом эта мутация может остаться у потомков, а может и нет: зависит как раз от того, насколько успешно человек размножался. То есть чем больше людей, тем больше вероятность, что у кого-то произойдет мутация, которая останется. За время существования человечества таких мутаций накопилось множество; по ним и определяют, насколько близким родственником является один человек другому. А по распределению этих мутаций среди человечества можно вычислить очень многое. В той работе, о которой сейчас идет речь, например, установили, что генетический Адам — человек, носивший еще не мутировавшую Y-хромосому, предка всех Y-хромосом всех мужчин Земли, — жил 254 тысячи лет назад в Африке. Его потомки вышли на другие континенты около 47—52 тысяч лет назад. Так что все мы немножко родственники. Человечество перестало жить так, как прежде. Изменило традиционным ценностям — до того тысячелетиями жили с коэффициентом 4 к 1, один мужчина на четыре женщины. Но это вовсе не значит, что генов других древних людей у нас нет. Напротив, у нас есть некоторые гены даже от неандертальцев. Однако вычислить по геному обычных хромосом, кто кому какие гены передал, гораздо сложнее, нежели по Y-хромосоме. Потому что обычные хромосомы все время перемешивают свои гены, полученные от обоих родителей. А Y-хромосома передается сыновьям как целое и всегда в неизменном виде (исключая упомянутые мутации, конечно). Вот по ней и считают, когда и от кого кто произошел. Есть, впрочем, еще один подобный геном у человека — геном митохондрий. Он, напротив, передается только от матери, зато всем — и мальчикам, и девочкам. Самое интересное началось, когда сравнили данные по митохондриальному геному с последними данными по Y-хромосоме. Выяснилось, что примерно восемь тысяч лет назад вдруг на одну женщину стало приходиться гораздо меньше мужчин, чем было до этого. Соотношение упало многократно — до одного мужчины на семнадцать женщин. Это не значит, что сильная половина человечества вдруг в одночасье перестала быть половиной, а оказалась одной семнадцатой. Это значит, что до наших времен дошло потомство только одного из семнадцати мужчин. Остальные либо вовсе были исключены из размножения, либо их доля настолько мала, что потом совершенно исчезла на фоне триумфального шествия наследников той одной семнадцатой. Что случилось? Авторы работы задались этим вопросом. Общий смысл ответа такой: человечество перестало жить так, как прежде. Изменило традиционным ценностям (а ведь тысячелетия жили с коэффициентом один мужчина на четыре женщины). Потому что тот период — 4—8 тысяч лет назад — время первых городов, перехода от камня к бронзе, зарождения цивилизаций, постоянных стычек между кланами. Лошадь уже одомашнили, а мамонта истребили (впрочем, последние мамонты жили на острове Врангеля еще во времена пирамид и вымерли только к правлению Тутанхамона; были они малы ростом, примерно с корову). Появилась настоящая, уже не первобытная, культура, изменились социальные отношения. Вот это главное, что произошло. Технически такое вопиющее нарушение права на потомство огромного числа мужчин могло иметь несколько причин. Самая простая: приходит соседний клан в поселок, забирает в рабство мужчин и в наложницы женщин. Или так: у меня больше средств (коров, рабов, земли) — ну и женщин больше. То есть гарем. Смена социального уклада шла, как сказали бы в советские времена, с перегибами. Так всегда бывает при революциях — кому-то везет больше, кому-то совсем не везет. Не было ни одного региона обитаемого мира, который не прошел бы через это Y-хромосомное бутылочное горлышко. Потом положение стало стремительно выравниваться — видимо, цивилизация позволила многим иметь детей. Уже 2,5 тысячи лет назад ничего не осталось от былой диспропорции, выравнивание в репродукции женщин и мужчин продолжалось, быстро проскочило отметку «один к четырем» старого доброго неолита и подошло к нынешней «один к одному». Не без локальных эксцессов, конечно, связанных, как правило, с завоеваниями. Могла ли быть история иной? Мы этого не узнаем никогда. Потому что глобализация идет по западной модели с условной моногамией, и локальным культурам с многоженством и многомужеством, скорее всего, в исторической перспективе не выжить. http://www.colta.ru/articles/science/6879 В "Геном Реседж" есть такая статья, правда, не под таким эпатажем. =))) http://genome.cshlp.org/content/25/4/459?top=1
