http://expert.ru/2014/02/15/naftalinovoe-protivostoyanie/ Нафталиновое противостояние Павел Быков Ольга Власова «Expert Online» , 15 фев 2014, 12:16 http://expert.ru/data/public/453153/453274/912-prot_jpg_576x288_q70.jpgФОТО ИТАР-ТАСС Объективных причин наблюдаемого заметного ухудшения отношений между Россией и Западом не так много. Однако это вовсе не означает, что у этого обострения не может быть весьма неприятных последствий , Последние несколько месяцев Запад оказывает на Россию беспрецедентное со времен развала Советского Союза давление. Кульминация наступила, когда на украинский кризис наложилось открытие Олимпиады в Сочи. Выглядело это подчас весьма комично. Именно западные политики буквально не вылезали с киевского Майдана и (как показала публикация прослушки телефонных переговоров заместителя госсекретаря с американским послом) активно плели интриги и контактировали с лидерами далеко уже не мирной оппозиции, однако американские же сенаторы и европарламентарии регулярно выступали с требованиями к Москве перестать оказывать давление на Украину и отказаться от своих имперских амбиций. , РЕКЛАМА С началом же широкого освещения Олимпиады комедия начала переходить в фарс. Еще до начала соревнований рекой полились публикации западных журналистов о недостроенных гостиницах и прочих безобразиях в Сочи. Несмотря на то что никто из писателей не остался без крова и пищи надлежащего уровня, возмущение сопровождало буквально каждый шаг западных медиа. Создавалось впечатление, что им бы очень хотелось, чтобы все было плохо, и, не находя этого, они лишь приходили в большее бешенство. Был даже пойман англичанин, который сначала сам отламывал новенькие ручки от дверей, а потом фотографировал эти детали разрухи и размещал фотографии в сети. Действительно прекрасное открытие Игр, судя по всему, едва не довело западных журналистов до нервного срыва. Написать нечто плохое было трудно, спасением для всех оказалась техническая неполадка со снежинкой-кольцом. Дело не ограничилось включением этого «значительного» события практически во все репортажи, публиковались даже досужие домыслы о том, что человек, ответственный за эти кольца, был немедленно убит за допущенную оплошность. Западная риторика вызывает ощущение дежавю. Вытащенные из нафталина клише времен холодной войны вновь используются Западом в коммуникациях теперь уже не с оплотом коммунизма — Советским Союзом, а с вполне либерально-капиталистической Россией. Почему же теперь, когда социализм давно побежден, а СССР распался, на Западе вновь пытаются создать образ врага? Если раньше это было принципиальное идеологическое противостояние двух цивилизационных моделей, то каково основание нынешних противоречий? Чем так мешает современная Россия Западу? О чем говорят Американские уши в украинском кризисе неожиданно и наглядно проявились после публикации прослушки телефонных разговоров заместителя госсекретаря Виктории Нуланд и посла США на УкраинеДжеффри Пайетта. В самом факте подобных переговоров, в том, что собственно обсуждали Нуланд и Пайетт, а также в реакции на утечку есть два примечательных момента. Во-первых, двум американским чиновникам очень хотелось утереть нос коллегам из ЕС. Во второй части опубликованной утечки два уже европейских чиновника (по-видимому, генсекретарь Европейской службы внешней деятельности Хельга Шмидт и представитель ЕС на Украине Ян Томбинский) выражают недовольство тем, как политику ЕС на украинском направлении воспринимает Вашингтон. Но при этом звучавшая все последнее время официальная риторика и ЕС, и США парадоксальным образом сводится к обвинениям во всех бедах России. Стало быть, США и ЕС выясняют отношения, но виновата Москва. Эта же линия — во всем винить Россию — проявилась и в реакции на утечку. Так, хотя авторство аудиозаписи с самого начала приписывалось Службе безопасности Украины, немецкие политики, не особо заморачиваясь, обвинили в организации утечки Москву. «Этот прием — натравить американцев и европейцев друг на друга при помощи прослушанных телефонных разговоров — старый российский способ политики дезинформации», — заявил глава комитета Европарламента по иностранным делам христианский демократ Эльмар Брок в интервью газете Die Welt. Немецкие политики, очевидно, уж совсем не верят в способность СБУ сделать хоть что-нибудь (а равно верят во всемогущество российских спецслужб), и при этом им в голову не приходит простая мысль, что украинцам надоело, что отбором кандидатов в президенты Украины занимаются все кому не лень. Немецкая реакция, кстати, весьма напоминает недавнюю попытку американцев обвинить Эдварда Сноудена в том, что он с самого начала сбора своей информации о работе АНБ был завербован российскими спецслужбами, которые якобы и помогли ему добиться столь значительных результатов. Попытка замаскировать собственный грандиозный провал под подрывную работу России была вялой, каких-либо фактов, минимально похожих на доказательства, предъявлено не было, никаких новых громких заявлений не последовало, что однозначно указывает именно на желание повесить всех собак на нашу страну. Налицо психологическая защита: что бы ни происходило — виновата Россия. Во-вторых, прослушанные разговоры не производят впечатления реализации Вашингтоном (и Брюсселем) какого-то стратегического плана в отношении Украины. Наоборот, все выглядит так, что мы имеем дело с разговорами двух функционеров, озабоченных главным образом тем, что доложить начальству, чтобы повысить свой аппаратный вес, и что об этом напишет пресса. Довольно логично: трудно себе представить, что, имея кучу проблем у себя дома (от провала реформы здравоохранения до растущего словно снежный ком госдолга) и не меньшую кучу проблем на международной арене (обострение обстановки в Восточной Азии и нормализация отношений с Ираном), президентБарак Обама еще будет уделять пристальное внимание Украине. Однако при этом нельзя сказать, что Украина вовсе выпала из фокуса американского влияния. Возможно, на уровне политического руководства украинская тема уже не пользуется былой популярностью, но на уровне исполнителей машина (например, та же подготовка политических активистов/боевиков) продолжает работать. Однажды запущенный проект продолжает функционировать. Что это за проект? Нехай пропадает! Выявленная прослушкой американская активность многих удивила. Ведь отказ Украины подписывать соглашение об ассоциации — это поражение ЕС и его политики Восточного партнерства. Почему же тогда США, как выяснилось, ведут на Украине столь активную и местами весьма отличную от европейской игру? Украина сама по себе, ее процветание и благополучие ее народа США действительно не интересуют. В отличие от европейцев их даже не слишком беспокоит вероятность превращения этой страны в очередной очаг напряженности, если развитие событий пойдет по югославскому сценарию. Украина их занимает ровно в той степени, в которой американскими стратегами очерчена роль восточноевропейских стран в сдерживании России. После последнего расширения ЕС эти страны вошли в зону влияния Запада, буферная зона сместилась на Восток — теперь это Украина и Молдавия. «У США есть общая установка на то, что восстановления доминирования России допустить нельзя — не по какой-то конкретной стратегической причине, а просто по умолчанию. В то же время никаких внятных планов относительно Восточной Европы у США нет. Что же касается успеха или деградации этих стран в составе ЕС — это Вашингтон совершенно не волнует, не их вопрос», — говорит председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике России Федор Лукьянов. Интересно заметить, что последнее расширение ЕС (в 2004 году) было вновь совершено во многом под нажимом США (до этого американцы провели там серию цветных революций и привели к власти свои правительства — некоторые американские политологи, написавшие академические исследования по цветным революциям, сегодня подробно рассказывают, как и кем это было сделано). Это чрезмерно поспешное расширение, приведшее к вхождению в Евросоюз значительного числа бедных стран, одновременно претендующих на право голоса в принятии решений, фактически разрушило сам европейский интеграционный проект, каким его желали видеть ключевые страны — Германия и Франция. После этого расширения «старые» европейцы просто провалили референдум по европейской конституции. С экономической точки зрения объединение тоже было неоправданным и очень поспешным. Зато США получили внутри ЕС целый блок откровенно проамериканских стран (тогдашний президент Франции Жак Ширак весьма нелестно отозвался об этом блоке, называющем себя Новой Европой). И Евросоюз до сих пор не знает, что делать с коррумпированной и нищей Румынией и на глазах дичающей и деградирующей Венгрией в своем составе. Однако подобная картина вполне устраивает Штаты, учитывая, что регулярные кампании антироссийского квартета в лице Польши и трех бывших прибалтийских республик гарантированно делают отношения ЕС и России все сложнее. Из обнародованных слов Нуланд понятно, что США крайне недовольны нерасторопной политикой ЕС на Украине и их поражением на саммите в Вильнюсе — и потому готовы вступить в игру самостоятельно. По словам академика РАН, советника президента России Сергея Глазьева, вооруженный Майдан сегодня финансируется именно американцами, появилась также информация, что США даже рассматривают такой сценарий, как инсценировка с захватом американского посольства в Киеве и последующее введение туда американских морских пехотинцев. Как раз в это время три американских военных корабля с морскими пехотинцами на борту вошли в Черное море, но, конечно, в вероятность подобного сценария не верится: задействовать военных в столь сомнительных операциях с большими рисками вовсе не в стиле США. Остается надеяться, что произошедшие сливы охладят креативный запал американских тактиков и без того тяжелая ситуация на Украине не осложнится еще и американским прямым участием. Шансы на это есть, ведь американская политическая элита расколота: одна ее часть настроена по-прежнему активно интервенционистски, а другая глядит на вещи более реалистично, и часто одна часть не знает, что делает другая. А потому возможны самые «неожиданные» повороты. «Например, США в самый разгар “битвы за Украину” сольют и украинскую оппозицию, и европейцев», — считает руководитель службы стратегического планирования Ассоциации приграничного сотрудничества Александр Собянин. Тут весьма показательной может быть история сирийского конфликта, где США до последнего демонстрировали решительность, но потом легко отказались воевать в интересах арабских нефтяных монархий, чем несколько озадачили энтузиастов-французов, введенных в заблуждение риторикой Вашингтона. Впрочем, несмотря на все возможные (включая выгодные для России) повороты вашингтонского курса, происходящее на Украине очень опасно для нас. Сегодня мы наблюдаем, как на холостом ходу работает машина по расширению западного влияния дальше на восток. Не случайно ведь в украинских событиях активно участвуют в том числе активисты из России, а значительная часть российской оппозиционной публики, кто более открыто и однозначно, а кто менее, поддерживает происходящее в Киеве. Тут наиболее опасным представляется возникновение странной смеси радикальных националистов и псевдолибералов-западников. Ведь, когда какие-нибудь западные стратеги вроде Збигнева Бжезинского рассуждают о том, что Украина могла бы сыграть роль моста в Европу для России, они имеют в виду немного непривычную Россию.Например, такую, где этнический национализм (возможно, с элементами панславянской риторики) будет использован для отрыва от нее этнических республик, в которой ценой за «европейское будущее» станет отказ от Сибири и Дальнего Востока и принципиальное изменение трактовки Великой Отечественной войны. И, даже если разработчики этого курса в какой-то момент откажутся (или отказались) от его продолжения, это вовсе не значит, что все закончилось. Потому что люди подготовлены, организации созданы, и в любой подходящий момент внутрироссийской нестабильности эти карты можно будет попытаться разыграть либо радикализация будет иметь свою внутреннюю логику. В любом случае расслабляться рано, неприятных сюрпризов может быть еще немало. Для Берлина важна цена Позиция Евросоюза по Украине заметно отличается от американской. Прежде всего он в большей степени отдает себе отчет в опасности, которую представляет собой превращение Украины в полуфашистское-полубандитское государство. Более того, в глубине души в Брюсселе догадываются, что помочь Украине в ее и своем нынешнем состоянии они ничем не могут и уж тем более не могут ни к чему ее принудить. «Единства мнений по поводу Украины у стран ЕС нет, как нет его ни по одному вопросу европейской внешней политики. Оно просто невозможно при нынешней структуре Евросоюза. Общее мнение — это заведомо наименьший общий знаменатель. Многим странам ЕС просто безразлично, что происходит вокруг Украины, прежде всего это касается Южной Европы. Ряд стран Восточной Европы, в первую очередь Польша и Литва, наоборот, за активное вмешательство, западноевропейские страны настроены осторожно. Ключевой является позиция Германии. С одной стороны, она заявляет о необходимости более четкого германского лидерства, повышает планку амбиций. С другой — Германия давно отвыкла лидировать, после Второй мировой войны ее приучили быть в тени, так что они колеблются», — говоритФедор Лукьянов. До сих пор Германия вообще не сделала никаких четких заявлений в отношении Украины, играя роль наблюдателя за процессом. Фактически Германии, так же как и США, выгодно откалывание Украины от России и дальнейшее — но контролируемое — ослабление последней. В этом смысле германские и американские интересы совпадают, и отчасти этим объясняется молчаливое наблюдение Германии за разворачивающейся драмой, однако в то же время для Германии, в отличие от США, ключевым вопросом является цена достижения этого результата. Последний поворот событий, когда стало ясно, что не удается уломать Россию сдать Украину полюбовно, а США делают ставку на жесткое раскачивание страны ценой активизации ультраправых националистических сил, уже не вписывается в сценарий Германии. Она лучше многих отдает себе отчет в опасности радикализации этого региона (есть информация, что в самой Германии в последние месяцы в ответ на призывы «западенцев» существенно оживились нацистские движения). В то же время Германии совсем не выгодно идти на резкое обострение отношений с Россией. Этим пониманием во многом и вызвана последняя инициатива Евросоюза. Никаких официальных заявлений сделано еще не было, но целый ряд авторитетных лиц в ЕС высказали мнение, что «всех устраивающим решением украинского кризиса могло бы стать предложение Евросоюза России войти в Зону свободной торговли и создать таким образом единое экономическое пространство от Лиссабона до Владивостока». Чтобы оценить, является ли это предложение серьезной инициативой, или представляет собой очередную попытку ЕС поймать Россию в дипломатическую ловушку (нечто подобное уже неоднократно применялось в отношении к России, но с какого-то момента мы перестали идти на приманку, например отказались принимать участие в Программе ЕС по Восточному партнерству), надо узнать детали этого предложения. «Россия не раз предлагала Евросоюзу найти формулу взаимодействия по поводу Украины. До сих пор ЕС от этого всегда отказывался. Распространение ЗСТ на Россию просто так невозможно, это предмет сложнейших и долгих переговоров, причем теперь уже не с Россией, а с Таможенным союзом. И выработки общей нормативно-правовой базы. А ЕС так не работает, они подразумевают почти автоматическое распространение норм и правил ЕС на внешних партнеров, в этом была и сущность договора об ассоциации, который не подписал Киев. Понятно, что в российском случае это исключено», — говорит Федор Лукьянов. Не в пользу европейского предложения говорит и тот факт, что печально известное соглашение об ассоциации — это не случайный документ, а отработанная модель взаимодействия. В свое время, в 2004 году, ЕС уже предлагал России нечто подобное под видом нового соглашения о партнерстве и сотрудничестве, однако наша страна категорически отказалась, и с тех пор российско-европейский переговорный процесс зачах. Практически невозможно себе представить, чтобы ЕС в его нынешнем разобранном состоянии вот так запросто согласился выработать принципиально новую модель взаимодействия, да еще не просто с Россией, а сразу с Таможенным союзом и с Украиной. Для сверхбюрократизированного ЕС это нечто запредельное. Скорее речь идет о том, что Брюссель попытается, что называется, не мытьем так катаньем продвинуть свою повестку дня, а в случае неудачи вновь обвинить во всем Россию. По инерции Во многом обострение сегодняшних отношений между Россией и Западом, главным образом, конечно, США, связано с чрезвычайной инерционностью американской политической системы. Нам в России, привыкшим и к резким изменениям внутриполитического режима, и к не менее резким поворотам внешней политики, пожалуй, непросто понять, насколько более стабильны внешнеполитические модели США. Это связано с такой степенью стабильности политической системы, которая возможна лишь в самой могущественной стране мира, серьезно не пострадавшей от мировых войн, не пережившей ни революций, ни переворотов, но имевшей возможность принимать активное участие в переформатировании мира — в направлении, которое представлялось ей наиболее разумным. Нередко говорят, что у США нет четкой внешней политики, особенно много об этом говорят сегодня. Однако отсутствие плана не означает отсутствия взгляда, и этот взгляд меняется крайне мало. В сущности, такие вопросы, как наиболее приемлемая для США форма существования стран в Восточной Европе или политика в отношении России, были сформулированы американскими политиками уже после Первой мировой войны. А окончательно американская рамочная конструкция внешней политики в отношении определенных регионов была сформулирована США после Второй мировой войны, и с тех пор политика администрации Рейгана, Клинтона, Буша или Обамы лишь колеблется в рамках заданного коридора, но определяющее направление и размер допусков неизменны. В самом начале 1946 года американский дипломат Джон Кеннан в главных чертах сформулировал политику «сдерживания» по отношению к России. Любопытно, что сам Кеннан, как и многие другие американские политические деятели, не верил в коммунистическую одержимость СССР и воспринимал идеологическое противостояние коммунизму скорее как весьма эффективный инструмент для воздействия на собственных избирателей (гонка вооружений в США осуществлялось на деньги налогоплательщиков, которых сначала необходимо было убедить в реальности коммунистической угрозы). Он считал Россию, царскую или большевистскую, «отсталым варварским обществом, управляемым людьми, движимыми традиционным инстинктом саморазрушения, всегда обособляющими себя от внешнего мира, автократами, старающимися обрести мир лишь путем изнурительной смертельной борьбы до полного уничтожения противника». «Смысл его тезиса, — как писал затем выдающийся британский историкЭрик Хобсбаум, — заключался в том, что единственная держава, способная противостоять СССР, а именно США, обязана сдерживать это наступление с помощью столь же бескомпромиссного противодействия». Одно из направлений этого бескомпромиссного противодействия относилось к созданию антироссийски настроенных стран в буферной зоне между Россией и Западной Европой, то есть в Восточной Европе. Сегодня мало кто задумывается о том, что после Первой мировой войны именно по настоянию американского президента Вудро Вильсона(Великобритания и Франция были против) из территории Австро-Венгерской империи были «нарезаны» мелкие государства, наделенные националистическими правительствами. Этот процесс вовсе не был таким естественным, как сегодня принято думать в этих странах. «На месте империи Габсбургов были созданы новые государства-нации в надежде (которая оправдалась), что победившие союзники предпочтут их опасностям большевистской революции. И действительно, первой реакцией Запада на призыв большевиков к народам о заключении мира и последующее опубликование ими секретных соглашений, в которых союзники поделили между собой Европу, явились “Четырнадцать пунктов” президента Вильсона, разыгравшего националистическую карту против ленинского интернационализма. Зона небольших государств-наций должна была создать род карантинного пояса против “красного вируса”», — пишет Хобсбаум. В сущности, эти два небольших исторических экскурса дают определенные ключи к объяснению политики США по отношению к восточноевропейским странам и России сегодня. Снова опасная Россия После развала Советского Союза Россия довольно долгое время верила, что в связи с коллапсом коммунизма и ее переходом в лагерь капиталистических стран противостояние с Западом закончено раз и навсегда. Белозубо улыбаясь, Запад настаивал на постепенной сдаче Россией своих активов и превращении в «нормальное европейское государство», возможно, путем дальнейшего разделения на части (ЦРУ до сих пор ежегодно выпускает прогнозы о распаде России на шесть частей). Бандитская, коррумпированная, трещащая по швам и одну за другой сдававшая свои карты страна периода президентства Бориса Ельцина очень нравилась Западу, в то время у него не вызывали вопросов ни несоблюдение прав человека, ни воровство чиновников. Проблемы начались, когда к 2002 году стало ясно, что Россия перестала разваливаться, наоборот, она начинает постепенно собираться (через два года после прихода к власти Владимира Путина мы отказались интегрироваться в ЕС частями). С этого момента Запад перестал с нами заигрывать и вернулся к старому испытанному способу идеологического давления. Поскольку левая идея была практически выжжена на всей постсоветской территории, подозревать Россию в приверженности коммунизму было невозможно (хотя британский еженедельник Economist неоднократно пытался проводить и эту мысль), поэтому основой для идеологического наезда стал «уровень демократии». Другое объяснение опасности, которую начинает представлять собой Россия, было сформулировано как ее стремление к возрождению империи. Собственно, эти новые основания вместо борьбы с коммунистической угрозой были взяты США как универсальный принцип для вмешательства во внутренние дела государств, не вписывающихся в их картину мира. Вторжение в Ирак, развал Ливии, попытка разрушить Сирию, сопровождающиеся демонизацией их легитимных режимов, показывают, что подобная модель поведения практикуется Штатами в отношении разных стран. Однако в отношении России мы сегодня наблюдаем совершенно особый феномен — стихийную мобилизацию. Многие специалисты-международники (как российские, так и западные) подчеркивают, что наблюдаемая ныне медиакампания по демонизации России в целом и Владимира Путина в частности не могла быть организована искусственным образом, централизованно. Запад просто не так устроен. В самый разгар холодной войны не случалось подобного. То, что мы наблюдаем, — это сложный комплекс факторов. Во-первых, ельцинская Россия на Западе на самом деле воспринималась, в том числе молодыми политологами и журналистами, как прорыв к свободе. Гораздо более сложная суть процесса со всеми его плюсами и минусами игнорировалась. Многое из того, за что сегодня критикуют Россию, существовало, и в еще больших масштабах, при Ельцине, но тогда это игнорировалось (затенялось революционной романтикой, воспринималось как неизбежные издержки и т. п.). Произошедшее же при Путине восстановление государственности и самостоятельности воспринимается исключительно через призму отказа от прежнего курса, несмотря на то что, во-первых, курс во многом сохраняет преемственность (например, в экономике), а во-вторых, негативные аспекты сегодняшней России коренятся именно в 1990-х. То есть, примерно как в случае обвинения России в американских же и европейских ошибках, мы снова имеем парадоксальную ситуацию, когда Россию критикуют не за то, какая она, а за собственные иллюзии и разочарования, за то, что она делала, когда все ее хвалили. Понятно, что сегодняшняя Россия совсем не идеальна. Однако ее уж точно нельзя назвать чем-то радикально выпадающим из ряда современных государств, развивающихся и развитых. Где-то получше, где-то похуже, но совершенно ничего выдающегося. Россия просто становится самой собой, со своими достоинствами и недостатками. Масштаб же критики совершенно неадекватен, и во многом это указывает на иррациональные причины медиаистерии. Отчасти эта истерия подпитывается тем, что сегодня во многих западных медиа Россию курируют те самые журналисты, что работали здесь в 1990-е. Они не только смотрят на Россию через призму своего специфического опыта, но и укрепляются в своем мнении благодаря сетям контактов, сформировавшихся опять-таки в 1990-е. Происходит своего рода взаимоусиление внутренней и внешней критики. Другой фактор — наше восстановление. Сколь бы мы ни казались себе слабыми, мы все равно остаемся одним из ведущих игроков, и наше выпадение из-под влияния Запада чрезвычайно его беспокоит, потому как еще вчера казалось, что мы навсегда под контролем. К тому же Запад и сам не слишком силен. Размывание его военно-политического и экономического лидерства идет очень быстро, и в этих условиях, даже если риски напрямую не связаны с Россией, мы оказываемся самой удобной мишенью для вымещения на нас своих страхов, будь то рост Китая, демографические проблемы, проблемы с мигрантами или общее ухудшение экономики. Западу есть что терять (США — гегемонию, Европе — весьма комфортное существование), поэтому наша самостоятельность пугает. Правда, стремясь пользоваться старыми идеологическими клише для оказания на Россию давления, Запад все время говорит о существовании у нас с ними неких разных ценностей. Никто не конкретизирует, в чем же эта разница, поскольку на самом деле там и сами не понимают и не верят в нее, а просто не могут использовать старые формулировки про коммунизм. Мы же в течение уже долгого времени находимся в определенном ступоре, пытаясь серьезно отнестись к западной критике, и ищем в ней смысл. Наше недоумение связано с тем, что вроде мы отказались от коммунизма и тоже стали капиталистической страной, вроде бы с теми же базовыми ценностями, что и Запад2. А нами все равно не довольны, нам все равно говорят, что ценности другие. Нас так упорно в этом убеждают, что страна в самом деле всерьез начинает задумываться: каковы же действительно наши ценности и чем они отличаются от западных? В результате мы, очевидно, додумаемся и сформулируем, что даст нам стержень, — а это в точности противоположно тому, чего хотел Запад, систематически поливая нас грязью.
