Медики пишут о себе...

[Poll1248]

Сегодня ночью наткнулся.

Ссылка на автора onoff49 в ЖЖ http://onoff49.livejournal.com/?skip=50 - кстати вообще интересно почитать.

 

Лечение с помощью эвтаназии.

По просьбе хорошего знакомого осматривал сегодня больного ребёнка «на дому»

Привезли меня за город в огромную домину с парком и охраной.

Есть, наверное, и более богатые дома, не один же он такой, но я богаче – не видел. Голубые, *ЦЕНЗУРА*, ели, как у Мавзолея, мрамор, хрусталь, мебель «ножки гнуты».

Грешен - позавидовал: «Живут же люди!»

Но когда осмотрел ребёнка– устыдился: в хорошей пастели на шёлковых простынях лежал парализованный злобный идиот с выпученными глазами и редкими рыбьими зубами.

Мама мальчика, обесцвеченная блондинка с выжженным лицом, сказала, стряхнув сигаретный пепел в чашку с кофе:

- Он раньше лучше был. А сейчас – как с ума сошел: орёт, кусается. Представляете: нагадит, а потом говно по лицу размазывает!

Что тут скажешь! Растёт мальчик. Половые гормоны в нём кипят и бунтуют. Там где обычный подросток дерзит, предаётся онанизму и убегает из дома, подросток-олигофрен удовлетворяется фекальными масками и копрофагией.

Говорю об этом мамаше, советую показать ребёнка психиатрам.

Мамаша безнадёжно машет очередной сигаретой:

- Смотрели его в Америке и Фейнголвд и Тейлор! Бесполезно…

В хорошую же я компанию попал!

Говорю:

- К сожалению, методами нейрохирургии помочь в этом случаи невозможно.

Мамашка, наливает себе в недопитое кофе коньяк:

- Вам налить?

Хороший коньяк, но лучше отказаться.

- Может быть, ему надо что нибудь удалить из мозга? – говорит женщина.

 

Есть такая картина у Босха: «Удаление камня глупости». И сейчас есть специалисты по таким операциям. Только названия таким операциям придумывают более «научные».

 

Ещё раз рассказываю об этиологии и патогенезе заболевания ребёнка.

Мамаша, не один раз уже всё это слышавшая в США, Германии, Китае и ctr. окончательно теряет ко мне всякий интерес.

Прощаемся.

 

Мужественные родители! Вполне могли бы поместить мальчика в специализированное учреждение с хорошим уходом, но они предпочли сами нести свой крест.

 

Судьба большинства таких больных чаще всего – трагична.

В больниц их долго не держат, а дома создать им нормальные условия чаще всего бывает невозможно.

 

Старуху после травмы головного мозга в одной семье держали в ванной. Клали на дно ванны сетку от гамака, потом – голую бабку. Больная так и лежала там сутками, справляя все свои надобности «под себя». Когда начинало уж очень сильно вонять, старуху приподнимали на этой сетке и обмывали душем.

Как сами изобретатели обходились без ванной – не знаю.

 

В одной кубанской станице уже взрослого безумца держали при любой погоде во дворе дома. Не мудрствую, посадили его на собачью цепь, надев ошейник. Больной выглядел очень здоровым: загорел, закалился. Имел отменный аппетит. Сердобольные станичники бросали ему съестное через невысокий штакетник. Мальчишки – дразнили.

Безумец рвался с цепи и кричал:

- Бучнень, бучнень!

Это означало, со слов людей знающих, «ячмень». Почему то только это слово сохранилось в повреждённом мозге.

 

В этой же станице, в закутке курятника, держали бабулю, «выздоровевшую» после инсульта. Периодически любящие дети выводили её во двор и отмывали от куриного и собственного бабусиного помёта струёй воды из садового шланга.

Эта больная была достаточно адекватна. Но речь её состояла только из слов: «динь- динь».

Удивительно, но с помощью этого «колокольчика», мимики и жестов бабушка могла рассказать практически всё!

В станице её так и звали - «бабка Динь-динь».

 

Наше отделение, особенно его нейротравматологическая часть – надёжный поставщик таких больных.

Раньше мы могли пристраивать выживших травматиков в неврологические отделения и небольшие местные больнички.

Теперь же, когда идя на встречу пожеланиям россиян, наши организаторы всё модернизируют, оптимизируют и всяко разно улучшают – больные остались за бортом здравоохранения. Не для них оно создавалось, это здравоохранение с социальным недоразвитием пополам!

О реабилитации больных никто думать не хочет. Пилить деньги можно и без больных.

 

Короче, разбив лбы об стену, мы вынуждены теперь выписывать беспомощных пациентов просто домой.

Там они и доживают в чуланах, дальних комнатах, курятниках и …

Хорошо, если не в сортирах.

Отчаявшиеся родные, устав от вони, стонов и пролежней, периодически вершат над своими больными эвтаназию. Обычно с помощью подушки. Особенно она ( подушка) эффективна у детей.

 

А одна мамаша, долго не заморачиваясь, ввела в зонд больному сыну уксусную эссенцию.

Всё обнаружилось, и тётку посадили.

Но сколько таких случаев остаётся «за скобками» правосудия!

 

Возможно, когда нибудь у нас создадут достаточное количество реабилитационных центров, интернатов и хосписов.

Но я не сомневаюсь, что и они превратятся в предприятия для добывания бобла хамоватыми неучами.

 

Нет у меня основания надеяться на иное.

Изменено 12 декабря, 2011 пользователем Стиг (The Stig)

[Poll1248]

то что подчеркнул - для simba, только чур здесь не обсуждать, у тебя своя темка есть, здесь лучше плюсик или минусик

 

Невыдуманная история.

onoff49

Раньше основной врачебный документ - “ история болезни “ называли “скорбный лист».

Писать на этих желтоватых, как-бы пропитанных мочой листах - в самом деле - скорбный труд.

Труд, который часто пропадает зря, начинаясь с жалоб и кончаясь сомнительным выздоровлением или несомненной смертью.

Есть определенная схема врачебных записей в этой истории.

Все начинается с жалоб.

Раньше врачей за то и любили, что им можно и нужно было жаловаться.

Вы вспоминали, что, в самом деле, сушит во рту, что сильнее болит утром, что на работе нелады и соседи сволочи.

Все это записывалось да вот беда - часто таким почерком, что прочитать невозможно.

Записи одного хирурга могла расшифровать только медсестра, прошедшая с ним войну. Читала она, положив историю вверх ногами и справа налево: всю войну она дублировала записи хирурга в карточках раненых сидя напротив его. Так и привыкла к его каракулям в перевёрнутом виде.

Теперь не спрашивают и не слушают. Раздав распечатки «опросников», попросят подчеркнуть где «да» где «нет».

"А потом – скажет врач – я все обработаю и мы поговорим".

Но не поговорит и не переспросит. Как ЛЕГО сложит ваши боли и страхи с бланками анализов, рентгена, компьютерной томографией и скажет: « Ну что, больной, будем оперироваться? Завтра».

Ну, вот и операция. Хирургия.

Любая победа хирургии - крах - терапии.

Операция это такой метод лечения, который может убить. Удачная операция-это просто неудачаяся попытка убийства больного группой лиц по предварительному сговору с применением холодного оружия и сильнодействующих психотропных ядов. Труд хирурга - неблагодарен.

Как не объясняй больному и его родственникам сложность операции – не поймут. Можно удалить убивающую больного опухоль -напишут жалобу на холодный больничный суп. Удалишь бородавку - в газету- благодарность, коньяк в руки - мешала очень бородавка. А про опухоль больной, обычно, не знает.

 

Удаляли мы - большую опухоль головного мозга.

Началось все очень прилично. Опухоль легко отделялась от мозга-значит больше шансов, что доброкачественная. И вдруг после легкого движения инструмента – хлынула кровь. Бьет, как из крана, шипит, заливает все: рану, инструменты.

В человеке 8-10 литров крови и при таком темпе кровопотере вся она может вытечь из больного за 10-15 минут.

Она и вытекла Кровь больного и кровь чужая, которую лили в три вены анестезиологи.

Давление у больного не определяется, сердце - еле-еле.

А раз давления нет, то перестало кровить. Сразу увидели разрыв тонкостенной вены. Быстро ликвидировали разрыв. Переливаем, что в этих случаях нужно. Давление появилось, но низкое и. нестабильное. Нужна кровь, а её на станции переливания уже нет: на этого больного и ушла.

Оперировал Иван – общеизвестный хам и крикун. Больные его боятся и не любят. Иван орет анестезиологу: « Кровь возьмете у меня!».

А это против всех правил и приказов.

Против не против, а только уложили хирурга на каталку рядом с операционным столом и шприцами перелили его кровь больному. Группа и резус совпадали, да и пробы на совместимость, конечно, провели.

Давление у больного стабилизировалось.

Иван снова помыл руки, переоделся в стерильный халат и закончил операцию. Завершилось всё благополучно: больной поправился - опухоль оказалась доброкачественной.

Хирургу объявили выговор и на очередной квалификационной комиссии высшую категорию не подтвердили - опустили на первую.

По больнице пошла ходить шутка, что несовпадение группы и Rh-фактора крови больного с показателями крови Ивана- абсолютное противопоказание к операции.

 

Я согласен, что хороших врачей мало. Их небольше, чем хороших специалистов в любой другой профессии. Только не все профессии требуют такой большой крови.

 

Попробуйте предъявить к своим близким те требования, которые предъявляются, обычно, к медикам. Вас постигнет глубокое разочарование - мало кто из наших близких терпелив, добр и честен в той степени, в какой бы нам того хотелось.

[striker]

Poll1248, добавлю в эту тему, чтоб новую не создавать имхо подходяще

 

 

Альтернативное пожаротушение

Сегодня 1 апреля - это почти как вторая пятница на неделе. В связи с этим Science-based Medicine - медицинский блог, посвященный проблеме проникновения альтернативной медицины в нашу жизнь - опубликовал манифест альтернативных пожарных. Знающим английский предлагаю пройти по ссылке и насладиться. Для тех, кто в своих силах оносительно иностранного языка не уверен, привожу перевод.

Интегративное пожаротушение

Пожар в собственном доме - одно из наиболее тяжелых, разрушительных событий в жизни любой семьи. Как и рак, пожар всегда возникает неожиданно и вызывает у погорельцев чувства страха, горя и безнадежности. Методы пожаротушения, принятые Западной цивилизацией, не отвечают в полной мере потребностям жертв огня. Никто не знает ваш дом лучше, чем вы сами, тем не менее пожарные придерживаются предельно патерналистского подхода, лишая вас возможности принимать решения, касающиеся вашего собственного жилища, и оставляя один на один с последствиями их действий. Как и в интегративной онкологии, идея интегративного пожаротушения состоит в том, чтобы семьи, конвенциональные пожарные и приверженники альтернативных течений в пожаротушении работали в одной команде, стараясь достичь общей цели. Интегративный подход предоставляет погорельцам возможность самостоятельно принимать важные решения и брать на себя ответственность в борьбе с огнем.

Первая пожарная станция была создана в Древнем Риме, и тогда услуги по пожаротушению предоставлялись населению бесплатно. В наши дни пожарную безопасность подмял под себя "Большой гидрант" - объединение крупного бизнеса (по производству оборудования для пожаротушения), правительства (государственные пожарные станции) и коммерческих пожарных команд. Создание этого альянса привело к появлению дорогой, неиндивидуализированной системы, хотя результаты пожаров ничуть не изменились со времен Древного Рима.

Вот типичная история. У Сони из Вестчестера во время готовки загорелось масло. Когда огонь начал распространяться по кухне, она сделала то, чему была научена с детства. Она набрала 911 и вызвала пожарных местной пожарной станции. Когда пожарные закончили свою работу, огонь был потушен, но в доме были разбиты окна, а ущерб, нанесенный затоплением, составил многие тысячи долларов. На ремнонт ушло пол года. А еще через год в Сонин дом ударила молния, и он сгорел до тла. И такие случаи, когда конвенциональные пожарные оказывались бессильны перед стихией, ежедневно происходят по всей стране.

Методы пожаротушения в Западном мире основаны на принципах, вытекающих из научной концепции горения. Западная философия представляет огонь как взаимодействие всего трех элементов, широко известных как "триада горения". В рамках этого редукционистского подхода необходимыми для возгорания элементами считаются энергия возгорания, горючий материал и кислород. В полном соответствии с потребностями Большого гидранта, Западная философия горения преподносится нашим детям как догма уже в начальной школе. Это единственный подход, который признается Государственной системой пожарной безопасности. Западный подход - лишь один из многих способов видения проблемы пожаров. Тем не менее, альтернативные теории систематически не удостаиваются должного внимания и даже подвергаются насмешкам.

Альтернаивные подходы учитывают существование универсальной энергии, объединяющей материю, сознание и мир вокруг нас. Эти составляющие нельзя рассматривать отдельно друг от друга, и они должны быть сбалансированы, чтобы достичь гармоничного невоспламеняющегося состояния. Аллопатическая система пожарной безопасности полностью упускает из вида естественное стремление природы к самовосстановлению гармонии, благодаря чему огонь гаснет сам. Конвенциональные методы пожаротушения борются с огнем, тогда как альтернативные философские концепции используют холистический подход, предпочитая поддерживать стремление огня к естественному затуханию.

Древнекитайская философия описывает пять основных элементов: Огонь, Землю, Воду, Металл и Дерево. Эти элементы перетекают один в другой и находятся в постоянном движении. Отражение этого движения можно найти в любом жизненном явлении. Так, огонь связан со вторником и направлением на юг. Вода же связана со средой и северным направлением. Описанные пять элеменов имеют ключевой значение в практике Фэн-шуй. Фэн-шуй анализирует компоненты и энергию (ци) всего окружающего. Внешний вид и устройство материального предмета, равно как и размер, форма, цвет и взаиморасположение всех пяти элементов, входящих в его состав, объединяются таким образом, чобы достичь равновесия энергии ци. Дисбаланс элементов может нарушить равновесие энергии ци, что приводит к выходу из невоспламеняющегося состояния. Согласно принципам Восточной философии в пожаротушении, пожарным следует всегда тушить пожары с северной стороны и только по средам. А для зданий, обустроенных в соответствии с муниципальными стандартами фэн-шуй, следует предусмотреть страховые льготы и вычеты.

Гомеопатия - это старинная целительская наука, изобретенная в конце XVIII века. В основе ее лежат законы подобия и разведения. Если вещество вызывает определенный симптом, то это же вещество в виде очень слабого раствора должно обладать противоположным, целительным действием. Например, гомеопатические препараты кофе используют для лечения бессонницы. Гомеопатические средства иногда разводят до таких степеней, что в растворе не остается ни одной молекулы активного вещества, но память о веществе изменяет энергетическую структуру растворителя, что еще больше усиливает терапевтический эффект.

Не так давно было показано, что принципы гомеопатии можно испоользовать в пожаротушении. Натрий - щелочной метал. В своей элементарной форме он чрезвычайно активен и при контакте с влагой спонтанно возгорается. Гомеопатические препараты натрия (200С или 1 часть натрия, разведенная в 100²⁰⁰ частях воды) - прекрасное средство тушения. По закону разведений, чем сильнее разведен раствор, тем он эффективнее. В недавнем исследовании тушить пожары гомеопатическим натрием удавалось гораздо быстрее, при этом повреждения в результате пожара оказывались значительно менее существенными, чем при незатушенном пожаре. Другие эффективные гомеопатические средства пожаротушения - литий, мышьяк, яд гадюки, сера, тобаско и пчелиная отрыжка. Еще одно исследование, проведенное Национальным центром комплементарной и альтернативной пожарной безопасности, показало, что водные препараты более эффективны, чем настойки.

Америка - это свободное и разнообразное общество. Пришло время, чтобы Большой гидрант отказался от своей монополии на решения, важные для населения. Чем быстрее будут признаны альтернативные концепции возгорания, тем быстрее у нуждающихся появится возможность делать самостоятельный выбор на их пути к состоянию истинного окислительного гомеостаза. Этого можно достичь, только когда все концепции будут признаны и их приверженцам позволят работать вместе.

Также выражаем благодарность альтернативным онкологам, подготовившим благодатную почву для нашей работы.

 

Комментарии

###### Абсолютно согласна! Меня воротит от прихребателей Большого гидранта, орущих на каждом углу о "коллективном иммунитете", который получается, когда все дома в одном квартале защищены сообразно с редукционистскими Западными концепциями пожарной безопасности. Они утвержают, будто когда я реализую свое право распоряжаться собственной пожарной свободой и использую альтернативные возможности борьбы с огнем, я якобы подвергаю соседние дома опасности. Просто невероятно, насколько легко люди поддаются промывке мозгов.

 

###### То, как сейчас принято тушить пожары, противоречит здравому смыслу. Я рад, что в этом блоге наконец затронули эту тему. Я многократно пытался связаться с "экспертами", чтобы рассказать им, насколько плохо они осведомлены в своей области, но отчего-то эти "эксперты" ни разу не ответили на мои звонки и е-мейлы...

Я беру уроки пожаротушения у своего инструктора по йоге уже пять лет. Правильная поза для тушения огня - Поза горы, поскольку она действует на тепло на квантовом уровне. Я провел необходимые эксперименты, используя свечи для тортов, включая негасимые - правильная поза действительно имеет огромное значение.

Фундаментальное понимание помогает объяснить, почему иногда огонь свирепствует, а иногда быстро гаснет. Сейчас я ищу средства для выпуска комплекта из пяти DVD, который в корне изменит существующую парадигму пожарной безопасности. Разумеется, если только приспешники Большого гидранта не доберутся до меня и не убьют.

 

##### А еще Большой гидрант скрывает от нас, что гомеопатические средства, по меньшей мере, не уступают так называемым конвенциональным методам пожаротушения.

 

##### Честно говоря, я не верю, что подобные вещи могут работать, но почему не разрешить альтернативным пожарным отвечать на вызовы 911 при условии, что на днищах кузовов у них будут наклеены соответствующие предупреждения?

 

##### Традиционным пожарным следует обратить взгляд на самих себя, переоценить свои ценности - может быть, завести блог? о том, следует ли и каким именно образом разговаривать с клиентами, которые вопреки общепринятым инструкциям по пожарной безопасности экспериментируют с такими альтернативными методиками. Возможно, если бы традционные пожарные не были такими черствыми и высококмерными, если бы они более проникновенно держали своих клиентов за ручки, пока их дома сгорают до тла - возможно, тогда эти клиенты вернулись бы к обычным пожарным. Ведь люди ищут в пожарном не просто человека с пожарным рукавом и лестницей... им необходимо удовлеворять и свои духовные потребности.

 

(с) отсюда http://doktor-killer...om/2542969.html

Изменено 10 апреля, 2012 пользователем striker

[Poll1248]

Медицинский факт

 

Вопрос о существовании Бога сегодня, как представляется, решён

усилиями президентов Путина и Буша (отчасти с бен Ладеном).

 

 

В том, что Бог существует, сомневаться с точки зрения карьеры и бизнеса, с точки

зрения проживания среди коренного населения сегодня не принято. Как

раньше говорили, Бог есть, и это медицинский факт, разночтения

возникают лишь по тому, кому Он больше благоволит. Однако в русле

этого открытия можно двигаться и дальше. Я бы хотел поделиться своим

опытом о существовании ангелов.

 

Я тут оказался в состоянии крайней тяжести в реанимации больницы

завода ЗиЛ. Как раз за неделю до этого папа римский заявил, что

последние исследования показали - чистилища не существует, есть только

ад и рай, и если бы не это фундаментальное открытие, я бы мог с чистой

совестью заявить, что оказался в чистилище. Личное моё дело было

дохлым. Сердце у меня практически не билось, дышать я тоже не мог.

Волею случая я не умер в тот же день, поскольку мимо меня прошёл

доктор Илья Борисович Райхман, который в силу своей гениальности

понял, что со мной (это называлось перикардит). Он некоторое время

походил вокруг меня кругами, а потом сказал, что вообще-то выход есть.

Если проткнуть диафрагму, лёгкие и сердечную сумку иглой, но при этом

не попасть в само сердце, то тогда жидкость, которой была забита моя

сердечная сумка, можно откачать. Для этого нужен рентген, но у него

нет рентгена. Честно сказать, у него нет и такой длинной иглы

(сантиметров 15). Но иглу он готов поискать. Он честно меня

предупредил, что сильно рискует, потому что если я умру просто так, то

это будет естественно, а если он случайно проткнёт мне сердце, то это

будет на его совести.

 

Когда через десять дней в клинике в Швейцарии я рассказывал, что

именно он сделал, мне никто не верил. Я рассказывал это по-английски и

по-французски сам, а потом по-итальянски и по-немецки через

переводчика, но всё равно мне не верил ни один швейцарский врач. Илья

Борисович нашёл иглу, которая, по-моему, лежала в больнице ЗиЛа лет

сорок (у неё было такое характерное завершение там, где она крепится к

шприцу, со следами от пассатижей, которыми её, видимо, отрывали от

последнего в её жизни шприца. По-моему, этой технологии уже не

существует со времён товарища Маленкова). Иглу он наточил. Потом он её

долго варил в кастрюльке. Потом посмотрел на неё с крайним

неодобрением и на меня примерно так же. Пожал плечами и начал её в

меня втыкать.

 

Действительно без рентгена. то ли по звуку, то ли по гениальной

интуиции, он медленно продвигал этот снаряд сначала через кожу, потом

через что-то хрустнувшее, а потом я уже не могу сказать через что,

потому что процесс был необычным по ощущениям. И она всё уходила туда

и уходила. И в тот момент, когда осталась только головка, которую

ухватывают пассатижами, из неё вдруг брызнуло нечто, живо напоминающее

напиток, который продавали в детстве и который назывался "крем-сода".

"Надо же! - удивился Илья Борисович. - Попал".

 

Жидкость стали собирать в разные баночки и мензурки, Илья Борисович

потирал руки, процесс пошёл. Потом он взял одну мензурку, понюхал,

посмотрел на свет и сказал: "Слушай, а где тебя инфицировали

стафилококком?" Я даже плечами не мог пожать, насаженный на эту

иголку, как жук в гербарии. "Спорю - стафилококк. Сделают анализ -

выиграю". Действительно, через час анализ сделали, и он выиграл. То

есть он определил не только факт инфицирования, а ещё и тип микроба по

запаху и на вид.

 

Но нет, я не считаю Илью Борисовича Райхмана ангелом. Возможно, он был

архангелом, возможно, просто человеческим гением, посланным ко мне

высшими силами. Для того, чтобы понять, что со мной, и меня спасти,

ему понадобилось 40 минут, считая и время, потраченное на поиски и

дезинфекцию иголки. Через неделю пятеро его швейцарских коллег

потратили на то же самое 26 часов беспрерывной работы и просто падали

от усталости, когда всё закончилось. А с Райхманом всё было жёстче.

Часа через два он подошёл ко мне и сказал вот что. "Значит, так. У

тебя инфицировано той же дрянью 96% лёгких, печень и почки. То, что я

откачал, обратно нальётся через неделю, и сердце остановится. Я с

завтрашнего дня ухожу на ФПК. Больше здесь тебя лечить некому. Так что

смотри. Неделя у тебя есть".

 

Нет, я не буду здесь рассказывать про друзей из газеты "Коммерсантъ",

которые вывезли меня из России путём десантирования непосредственно в

больницу ЗиЛ бригады швейцарского горно-спасательного самолёта,

которая меня уже в полубессознательном состоянии пронесла через нашу

охрану с резиновыми дубинами (потому что больница ЗиЛ - режимный

объект, куда родственников пускают через КПП, и не к больным, а к

надзирателям, которые по недоразумению называются врачами) и через

пять часов положила в реанимацию в Лозанне. Это - кадры из боевика, а

я хотел рассказать про ангелов.

 

После того, как Илья Борисович откачал из меня литр жидкого

стафилококка и исчез, я стал воспринимать окружающую действительность.

Это был большой зал, сделанный из промышленных бетонных конструкций,

окрашенных когда-то белой краской. В зале стояли железные кровати с

решётками по бокам. Больше всего они напоминали горизонтальные клетки.

В кроватях лежали голые люди. Им запрещено было брать с собой что-либо

из прошлой жизни, не только мобильные телефоны, но даже бельё. Их

накрывали рваными простынями со следами чьей-то неотстиранной крови,

мочи и кала. Простыни были маленькими и не могли прикрыть всё тело.

 

Медперсонал трёх типов. Во-первых, при больнице была церковь.

Очевидно, зарплата санитара в России такова, что работа здесь возможна

только как христианский подвиг. Это были очень религиозные люди, чаще

- большие семьи, одетые во что-то вязаное или домотканое, исключающее

любые представления о гигиене. Эти были самые добрые, они поправляли

простыни и утешали тех, кто готов был их слушать. Уколов они не делали

и вообще к привычной медицине относились скептически. Они настраивали

голых страждущих на правильный лад. "Что ж, Григорий Исаакович, -

обратилась ко мне большая сердобольная женщина в синей вязаной кофте,

посмотрев мою историю болезни. - Сорок лет вы прожили. Пора уже

уступать место молодым. Вы причащаться когда будете?"

 

Второй тип были какие-то среднеазиатские люди - то ли узбеки, то ли

киргизы. К ночи их становилось больше, они доедали всё, что не доели

больные. Этим людям, видимо, очень тяжело жилось в Москве. Иначе я не

знаю, чем объяснить их ненависть к больным, которым вообще-то было

очень плохо. Они ходили по палатам в чувяках, от которых ужасно пахло.

У них была феноменальная техника укола. Укол делался с замахом, строго

перпендикулярно телу, с каким-то воинственным всхлипом. Мне давали

обезболивающее. Я пережил инфаркт, после, в Швейцарии - операцию с

вскрыванием грудной клетки, но никогда не было так больно, как от этих

уколов обезболивающего. Стиснув зубы, я стонал по часу.

 

Но подлинным праздником этих детей Востока была клизма. Всем

заключённым в железные кровати было запрещено пользоваться туалетом.

Каждый вечер им ставили клизму. Всем вместе, мужчинам, женщинам, без

разницы, - все лежали рядом - эти садисты вгоняли в зад зазубренные

шланги и лили туда холодную воду из-под крана. Это было так страшно,

что даже и не реально. Одно спасало - видимо, днём с этими восточными

людьми в городе происходило нечто такое, отчего они понимали, что к

ещё полуживым русским лучше не вязаться, а подождать, пока сами

сдохнут.

 

Довольно крупную таджикскую женщину, подошедшую ко мне с этим

прибором и, не слушая никаких моих протестов, стащившую с меня

простыню, я, собрав все силы, что оставались, ударил ногой в грудь

пяткой, со всего маху - она даже отлетела. Я ударил женщину впервые в

жизни. И ничего. Она даже ничего не сказала. Просто больше ко мне не

подходила - ни с едой, ни с лекарствами, ни с клизмой.

 

Ну а третьим типом были врачи. Это были студенты, по-моему, курса

третьего. Они ничего не могли. Они даже не пытались. Наверное, по

замыслу они должны были кому-то ассистировать, но ассистировать было

некому. Начиная с пятницы и по понедельник ни одного врача старше 25

лет я там не видел.

 

И вот, когда я лёг в эту реанимационную палату, в ней было девять

человек. Потом умер тот, который лежал за бетонной колонной справа. Он

сначала тихо лежал, потом начал хрипеть. Я сам умею так хрипеть -

когда идёт инфаркт и сердце рвётся, качает кровь, а тромб пропихнуть

не может, получается как раз такой звук. Прибежал врач, пацанёнок лет

18, сделал ему укол. Он продолжал хрипеть. Потом хрип стал мокрым.

Потом он застонал. Потом умолк. Простыню на нём перетянули так, что

лицо прикрыли, а ноги, наоборот, вылезли, он ещё полежал так у

колонны, а через полчаса его увезли.

 

Потом стал умирать человек, который в прошлом был председателем

колхоза. Он со мной успел познакомиться и что-то рассказывал о реке, у

которой жил. Потом одышка у него стала сильнее, слова короче, потом он

откинулся на подушку и тоже захрипел. Но мимо проходил Илья Борисович.

Он с ним что-то такое поделал, что-то вколол, и тот вдруг заснул, а

проснулся утром. Он сел в кровати, увидел меня, узнал. "Давай,

Григорий, чай пить!" - сказал он мне, хотя никакого чая в этой

больнице не было. Он посмотрел на потолок, где днём и ночью светились

лампы дневного света, и сказал: "Смотри, рыбы. Дохлые рыбы. У всех

брюхо белое, а мы на дне". А потом опять захрипел, только Ильи

Борисовича уже не было. Он довольно быстро умер - минут за десять.

 

Вместо него поставили кровать с большой белой голой женщиной, которая

частично вываливалась за железные решётки. Она, видимо, ещё по дороге

начала умирать и задыхаться, потому что язык её кто-то перехватил

куском бинта и привязал к уху, чтобы не западал. На этот раз стажёр,

который взялся её откачивать, решил применять искусственное дыхание.

Это был сильный парень. Он мял её большую грудь, которая свешивалась с

края кровати, как полиэтиленовый мешок с водой, и иногда она начинала

дышать. Он тогда останавливался, переводил дух, но она тут же

переходила на хрип, а её кардиограмма опять превращалась в прямую

линию. Ей-ей, если бы этот парень знал ну хоть ещё один какой-нибудь

приём, он бы её откачал. Но он умел только делать искусственное

дыхание. И у него кончились силы раньше, чем она задышала. Он ушёл, а

на её голом теле ещё долго высыхал его холодный пот.

 

В общем, из девяти стартовавших со мной в чистилище вначале умерло

четверо. Но всё время подвозили новых, и я стал сбиваться со счёта.

По-моему, в итоге счёт в пользу команды умерших стал 8/4. А на место

этой с подвязанным языком привезли Ольгу Петровну. Ольге Петровне, как

она сообщила христианскому медбрату, было 85 лет. В ней было 32

килограмма весу и 147 см росту. На простыню ей разоряться не стали,

прикрыли косыночкой. У неё был инфаркт - шестой или седьмой в жизни. Я

сразу понял - до вечера не доживёт.

 

Но она дожила. Голая, мёрзнущая, она лежала в своей железной клетке со

слишком широкими для неё прутьями, под косынкой, в очках, и напоминала

больного кузнечика. Но она всё время улыбалась. "Как вы себя

чувствуете?" - спросил её медбрат из прихожан, большой специалист по

уговорам на последнее причастие. "Прекрасно! - радостно ответила она.

- Большое вам спасибо за заботу!" Он даже не нашёлся что ответить. Она

заснула, и я заснул. Из отведённых мне Ильёй Борисовичем шести дней

оставалось два. Позвонить никому я не мог, у меня давно отобрали

мобильник. Сердце билось уже с ощутимым трудом. Лёгкие не дышали,

кислородная маска не давала кислорода. Спасения не было.

 

Будили в чистилище вопреки всякой логике в шесть. Это был чисто

формальный момент - разносили холодную овсяную кашу на воде. Я до этой

мерзости даже дотронуться не мог и просто перевернулся на другой бок и

стал дальше ожидать окончания срока. В реанимации вдруг стало очень

тихо. И тут в тишине раздался звонкий, молодой, счастливый и

восхищённый голос Ольги Петровны: "Какая дивная каша! Как вкусно!

Спасибо вам огромное!" Это было настолько фантастично, что из всего

надзирательного народа собрался консилиум. И он постановил перевести

Ольгу Петровну из реанимации в обычную палату. Как выздоровевшую. На

долечивание. И пришли санитары, и повезли её. "Не волнуйтесь, -

сказала она мне на прощание. - Вас тоже сегодня отсюда увезут."

 

Затемнёнными мозгами, куда, как потом выяснилось в Лозанне, уже тоже

начал пробираться стафилококк, я понимал, что этого не могло быть. Она

со своим шестым инфарктом, чудовищной дистрофией, отсутствием

какого-либо лечения не могла тут выжить. Её привозили умирать. Но вот

её увозили не в морг, а в палату, где, говорят, давали собственную

одежду, одеяло, а родственники могли приносить еду. Она выжила.

 

Я не знаю, кто придумал советскую реанимацию. Может быть, это был

лично Сталин, может быть, Берия, может, здесь не обошлось без

комплексного изучения опыта советских и немецких концлагерей. Надо бы

у кого-то это выяснить, ведь смерть сама по себе довольно страшная

штука, и нет никакой необходимости обставлять её такой вопиющей

мерзостью. Но вот когда вдруг через всё это непонятным образом

прорвалась швейцарская спасательная бригада, меня вынули из клетки,

одели, к чему-то подключили, дали телефон и вопреки каким-то воплям о

том, что они отказываются отмечать мне бюллетень, повезли в Домодедово

и перегрузили в медицинский самолёт, я вдруг понял, для чего всё это

показали именно мне.

 

Я видел ангела - Ольгу Петровну. Она прошла через

чистилище легко, как через райский сад, и не только не мучилась, а

просто в силу своей безгрешности не заметила, что её мучают. Ей никто

не помогал, ей не высылали на помощь гениальных врачей и швейцарских

спасателей - она просто спокойно вошла и вышла. Так что ангелы тоже

есть. И это - подчёркиваю со знанием дела - простой медицинский факт.

 

© Григорий Ревзин

 

© Copyright: Инна Ф., 2007.

 

 

 

https://mail.google.com/mail/u/0/?shva=1#inbox/136aaf58189dba89

 

roza gendler

[Poll1248]

Хотели как лучше.

 

funus_festus (с)

 

Наконец-то в нашей сельской поликлинике появился свой собственный прирученный психиатр. Его появления все ждали очень давно, надеясь, что он сильно облегчит нашу жизнь. Избавит от трудностей перевода наших безумцев в психбольницу. Дураков у нас, слава богу, в избытке. Ставка психиатра была всегда, даже полторы, но реального человека заманить на работу никак не удавалось. О появлении нового доктора сотрудникам не сообщалось, врачу перед официальным представлением коллективу дали пару дней на обустройство. Выделили кабинет в поликлинике на втором этаже. Психиатр оказался щупленькой невзрачной девушкой, лет 25-27, видимо сразу после интернатуры. Вид доктора несколько разочаровал, для работы с нашей публикой хотелось бы видеть матерого бойца, волкодава, но на бесптичье и жопа соловей. Врачи узнали о ее появлении только к обеду, да и то неофициальным путем. Но в первый рабочий день, в 9-20 на прием уже явился посетитель. Здоровенный громила, лет 30 в самом рассвете физических и психических сил. Товарищ известный в районе своей одержимостью. Своей сверхценной идеей - прооперировать какого-нибудь хирурга. Непонятливым он при этом внятно объяснял, что показания к операции возникнут сразу же после ее начала, а в процессе будут определяться объем операции и дальнейшая тактика лечения. Нас, как анестезиологов, его идеи не касались. Вопросы наркоза и анестезии его не заботили. Привели больного две крошечные женщины, мама и сестра, видимо обманом. В психдиспансер идти он добровольно не хотел, хирургов там нет, а тут в поликлинике шанс встретить хирурга был, на что он и купился. Осмотр врача длился 5 минут. В 9-25 ему было выписано направление в сумасшедший дом. Шизофрения. Вызвана скорая и наряд милиции. Пока ехали менты, скорая под предлогом срочного вызова к тяжелобольному потихоньку слилась. Вести такого амбала в дурдом за 200 км. им не хотелось даже с ментами и в наручниках. И исчезла с концами, благо район большой, больных много. Милиция из местного отдела приехала часа через два. Посмотрев на сопровождаемую персону, они заявили, что тут нужен усиленный наряд как минимум из райцентра, а лучше ОМОН, а у них другой профиль, и тоже потихоньку слиняли. Пришлось вызывать и ждать наряд из райцентра. Те примчались часа через полтора-два, сразу завалившись в стационар, в реанимацию, справедливо полагая, что самые буйные находятся там. Но в тот момент у нас лечился только один пациент с белой горячкой по фамилии Бука. Он был связан и спокоен. Его подобрали накануне на озере с удочкой в руке, где он разрезал себе щеки и доставал из них воображаемых опарышей, которых насаживал на крючок. Сознание у него начинало проясняться, и он пытался понять, что с ним произошло, и почему он стал похож на исцарапанного хомяка. Никакой помощи силовых структур нам не требовалось. Забавно, что фамилия больного стала как нельзя лучше подходить к его внешнему виду.*

 

Решив, что произошло какое-то недоразумение, копы умчались к себе на базу.

 

Шизофреник времени зря не терял, а занимался поисками своего будущего пациента. Постояв перед закрытым кабинетом с табличкой «ХИРУРГ» (прием был в вечер), он пошел по поликлинике. Встречая человека в белом халате, тряс его за плечи, спрашивая, не хирург ли он. Получив отрицательный ответ, к счастью не занимался проверками и отпускал. Причем тряс настолько энергично, что даже настоящий хирург, только пришедший на работу, предпочел отречься от своей профессии, и не заходя в кабинет, скрылся по запасной лестнице. Врачи в поликлинике посчитали, что лучше из кабинетов не выходить. Все заперлись изнутри и боялись высунуться в коридор. Возмущенные больные, постояв перед закрытыми дверями, пошли жаловаться главврачу, но там к тому времени были в курсе. Псих уже добрался до приемной и тряс секретаршу, в надежде, что она все-таки хирург. Только вмешательство главного врача позволило разрулить ситуацию. Заставили приехать скорую, снова был вызван усиленный наряд полиции из райцентра, и несчастный наконец поехал лечиться. А поскольку почти весь персонал в поликлинике – женщины, справить нужду в запертом кабинете им было затруднительно. Когда часам к пяти все улеглось, в служебный туалет около часа стояла очередь. Работа поликлиники на весь день была парализована. После этого у нас появились сомнения, долго ли проработает новый доктор. Сама уйдет, или предложат, для предотвращения будущих инцидентов.

 

 

Однако, прошел месяц, психиатр работает. Больше серьезных происшествий не было, к крикам на втором этаже народ привык. Часто слышен даже в вестибюле вой, типа у-у-у-у-у-о-о-о, на хуууй пошооооол! Ничего страшного, селян этим не испугаешь.

 

Вдруг статистика замечает, что поток больных уменьшается. Не критично, но тенденция явная. Как ни странно, наибольший ущерб понес уролог. К концу месяца он не выполнил план по приему. Главный врач забил тревогу. Проблема на лицо, надо решать. Быстро и эффективно. Сразу был издан приказ:

 

п.1 Все мужчины, старше 30-ти лет, при первичном обращении в поликлинику направляются к урологу.

 

п.2. Без осмотра уролога не сметь выписывать больничных листов, справок и прочих документов.

 

Остальные пункты содержали угрозы в адрес врачей, нарушивших первые два.

 

Приказ есть, надо выполнять, пусть даже творчески. Так например, приходит мужик лет 30-35 выписать очки, а ему говорят: ты сходи сначала к урологу, там тебе пальцем в жопу залезут, а потом придешь за рецептом. А если не догоняешь, объясняем, что может быть у тебя просто спазм аккомодации, а от этого дела он сразу пройдет, на мир другими глазами посмотришь. Уролог ради общего дела тоже пообещал постараться, не формально подойти к осмотру, а с искринкой, вложив душу. Связь с патологией ЛОР-органов не требует объяснений, улучшение слуха, голоса сомнений не вызывает. Терапевты приуныли, им то как быть, даже хотели на дверях повесить таблички: «Прием врача только через жопу», но постепенно втянулись, привыкли, тоже нашли способы объяснить больным, зачем им это надо. Один глупый человек сразу не понял, почему ему не хотят закрыть больничный, стал спорить в приемной главврача, даже увлекшись, выбил ногой дверь, но дело замяли, чем не пожертвуешь ради плана, подумаешь – дверь.

 

 

 

* Bucca (лат.) - щека

[Strange]

две каких-то несвязанных истории... во всяком случае, я не увидел связи

 

и еще,

ты сходи сначала к урологу, там тебе пальцем в жопу залезут, а потом придешь за рецептом.

 

проктолог, не? Изменено 25 июля, 2012 пользователем Vuru

[Strange]

Ломачинского всего читать надо

 

криминальные аборты я прочел года три назад.. впечатлило.. напугало... заставило задуматься о причинах...

[Poll1248]

 

проктолог, не?

 

а как же предстательная железа? её же уролог курирует, а там как раз ближайший доступ.

[Strange]

...все-все.. я так... для общего кругозора уточнил)))))))

[kontus]

По ссылке их много http://www.feldsher.ru/kurilka/bayki.php

Но один особенно зацепил:

 

 

 

Человеческая жизнь - бесценна. И нам, медикам, стоит помнить об этом, как никому другому. Мы чужды предвзятости. На операционном столе может очутиться и знаменитый артист, и раненый в пьяный драке хулиган - мы не должны делать между ними никаких различий, должны спасти, должны выложиться полностью, чтобы оказать необходимый объем медицинской помощи. Это - человек. Нас не интересует, кто он такой и как он жил до того, как попал в беду - мы обязаны его спасти. Потому что жизнь человека - высшая ценность.

Выдержка из речи главного врача N-ской городской больницы, в интервью газеты "Голос большого города".

* * *
- БРИГАДЕ ОДИН - ПЯТЬ, ВЫЗОВ СРОЧНЫЙ, ВО ДВОРЕ! - рявкнул селектор.
Медики, отдыхавшие в бригаде, подскочили на кушетках.
- Ножевое, - категорически заявил Коля, торопливо натягивая перчатки.
Врач только саркастически хмыкнул. Колю перевели с реанимации с полгода назад, ему везде мерещились неотложные состояния, и, дай ему волю, он даже к гипертоникам подходил бы только со стороны интенсивной терапии, выравнивая подпрыгнувшее АД хорошим разрядом дефибриллятора.
- Нет там никакого ножевого.
- Михалыч, на что спорим?
- На банку кофе, - фыркнул Сергеев, перекидывая через шею фонендоскоп.
Ставка была довольно высокой, ибо оба были заядлыми кофеманами.
- Готовь деньги, чайник. И учти, растворимое барахло я не пью.
- От чайника слышу.
Оба торопливо спустились на первый этаж, где им уже махала руками с того конца коридора старший врач. Из амбулаторного кабинета неслись громкие голоса, щедро разбавленные матерной руганью.
- Алексей Михайлович, там передоз, - вполголоса сказала Надежда Александровна. - "Шоки" на вызове, лечи.
Сергеев кивнул, заходя в кабинет. На кушетке лежал худой подросток, худой настолько, что мешковатый свитер, надетый на него, казался плащ-палаткой, а растянутые на коленях третью сотню раз стиранные джинсы болтались, как на вешалке. В этот самый момент он выдавал лишь редкие единичные вздохи, периодически замирающие, пуская синеющими губами скудную мокроту и спастически дергая выпирающим небритым кадыком. При нем находились двое таких же юнцов, оба, судя по неверно скоординированным движениям, были "под кайфом". Один из них, навалившись на живот больного, усиленно давил ему на впалую грудную клетку.
- Где вас х… носит? - рявкнул наркоман, увидев врача. - Тут человек…
- Отвали в сторону, щенок! - грозно сказал Сергеев. - Или влипнешь в стенку так, что тебя проще будет закрасить, чем отковырять. И друга своего убери!
Юноша, прикинув разницу своих и врачебных габаритов, поспешно ретировался и затеребил товарища.
Врач оттянул веко больного - как и ожидалось, зрачок на закатившемся к своду черепа глазу был узким, как игольное ушко. Диагноз ясен.
Сзади распахнулась дверь, впуская Колю, несущего терапевтическую укладку.
- Налоксон, - бросил врач, задирая рукав свитера больного и отыскивая на тонкой руке вену, пригодную для введения препарата. Которой, само собой, не было. - "Бабочкой" вводи.
- Да знаю… - пробормотал фельдшер, разматывая жгут и торопливо откупоривая флакон со спиртом. - Доигрались, провизоры хреновы.
- Эт ты кому? - нетвердо спросил из угла один из присутствующих - тот самый, что изображал ЗМС до прихода бригады.
- Тебе, кому! - рявкнул Коля. - Обдолбитесь, козлы драные, и претесь сюда - помогай вам! Вашу мать…
- Николай! - прикрикнул Сергеев, протягивая ему ампулу. - Прекрати! Вот, на кисти вена вроде ничего.
- Ничего, ничего… Ничего хорошего. Это не вена, а издевательство.
Лежащий внезапно зашелся хриплым кашлем, часто задышал, оплевывая свитер слюной.
- Слышь, да он помрет щас, - угрюмо буркнул второй наркоман.
- А ты не каркай, ворона! - фельдшер набрал препарат в шприц, одним движением затянул жгут на кисти и, присоединив к шприцу катетер, снял колпачок с тонкой иголки. - Мозги ваши где? Что кололи, лучше скажи?
- Да водки он паленой выпил.
- Это ты бабушке своей рассказывай. Водки! Брешет еще!
- Слышь, доктор, ты чё на человека наговариваешь, а? - возмутился первый. - Ты его руки видел? Уколы там есть? Нет!
- А если штаны с него содрать? - насмешливо спросил врач, наблюдая за манипуляцией - Коля, разумеется, попал в вену сразу. Реанимационный опыт не пропьешь. - И в паху глянуть? А?
Оба юнца синхронно смутились и отвели глаза.
- Вот и помалкивай.
Инъекция заняла меньше минуты. Коля бросил шприц в пакет, катетер - в контейнер с дезраствором, положил пустую ампулу в коробочку с сильнодействующими средствами и потянулся за расходным листом, лежащим в нагрудном кармане. Сергеев намотал манжету тонометра на руку пациента и принялся измерять давление. На третье измерение лежащий открыл глаза.
- Ой, бл… где я?
- В раю, мой мальчик. И сейчас апостол Петр тебе надает по заднице за баловство с наркотой.
Оба друга посмотрели на "воскресшего", как на внезапно заговоривший памятник.
- Селя, ты как, братан?
- Раз вопросы задает, значит - жить будет, - ответил врач, сматывая тонометр. Он встал со стула у кушетки, пересел за стол и достал карту вызова. - Давай знакомиться, уважаемый. Фамилия, имя, отчество?
- Иванов, - торопливо произнес первый наркоман, усиленно моргая глазом лежащему.
- Слушай ты, Иванов, - угрожающе произнес Коля, отрываясь от написания расходки и сжимая кулак перед носом опешившего юноши. - Еще раз что-то вякнешь без разрешения - искалечу. Ты меня понял?
- Слышь, доктор, ты чего так дерзко разговариваешь? - поинтересовался второй, вставая рядом с первым. - Твое дело - людей лечить.
Коля, повернувшись, расправил плечи, демонстрируя выпуклую грудь самбиста, и нехорошо ухмыльнулся:
- А ты здесь причем? Или ты себя человеком считаешь, выкидыш?
- Так! - врач хватил ладонью по столешнице так, что она онемела на миг. - Замолчите оба! А ты, паренек, учти на будущее - будешь врать, вызову милицию. И они с тобой по-другому поговорят, усек?
- Селезнев Валентин Эдуардович, - злобно зыркнув на врача, произнес бывший больной, приподнимаясь на кушетке.
- Что колол, Валентин Эдуардович?
- Морфина гидрохлорид.
- Образованный. Где достал, не спрашиваю, не мое это дело. Адрес домашний?
- Колхозная… э-ээ…
- Да смелее, смелее, - усмехнулся Алексей. - Я к тебе в гости не напрашиваюсь, у меня отчетность.
- Колхозная, тридцать три.
- Лет тебе сколько?
- Восемнадцать.
- Когда ты ел в последний раз?
Вопрос застал парня врасплох.
- Ну… дня два назад.
- Оно и видно - на велосипед похож. А ты в курсе, что морфина гидрохлорид противопоказан при сильном истощении? Молчу о том, что он вызывает зависимость?
- Так… не знал…
- Ну и что с тобой делать, грамотей?
- Ты отпусти его, доктор, - вмешался второй наркоман. - Он больше не будет.
- Честное слово, не буду, - закивал Валентин. - Завяжу, святой крест!
- Верим мы тебе, родной, - насмешливо фыркнул Коля, убирая в карман расходку и щелкая ручкой. - Завяжешь, как же.
Внезапно наркоман всхлипнул, вытирая выступившие в уголках глаз слезы.
- Я вас прошу, доктор - не говорите никому! У меня мать после инфаркта, если посадят - кто ее кормить будет?
- Что-то ты не похож на кормильца, - презрительно произнес фельдшер. - Больше на нахлебника тянешь.
- Да клянусь, не буду больше! Матерью клянусь! Меня на работу не взяли, я почти мединститут закончил! Препод выгнал, потому что взятку ему дать нечем было! А потом я ногу сломал, меня наркотой кололи, чтобы не болела, я и подсел! Доктор, пожалуйста!
- Угомонись, - устало произнес Сергеев. - Вставай и вали отсюда, с глаз моих. И если снова попадешь с передозом - не обижайся.
- Обещаю! - исцеленный резво вскочил на ноги, пошатнулся и уцепился за стену. - Док, я вас отблагодарю, честно!
- Не надо нам твоей благодарности. Ступай с Богом.
- Спасибо… - долетело из коридора, смешавшись с топотом трех пар ног.
- Что, не будем никуда сообщать, Михалыч? - поинтересовался Коля, снимая перчатки.
- Да ну его к черту с его мамой инфарктной. Пусть живет.
- Брешет он! Какая там еще мама! Если она и есть, так он с нее же и тянет последнее на то, чтобы вмазаться очередной раз! Или ты думаешь, что ему дозу за красивые глаза выдают?
- Не нам судить, Коленька, - улыбнулся врач. - Кстати, о дозе - чеши-ка ты в магазин за кофеином мелкого помола на сумму не менее чем триста рублей, а?
- Зараза ты, Михалыч, - махнул рукой фельдшер, поднимая укладку. - Как наркомана, так жалеешь, а своего же сотрудника…



* * *
Жена осторожно потрясла спящего за плечо.
- Леша? Леш?
- А? - Сергеев открыл глаза. - Что, вызов? Блин, Дина, нельзя же так будить!
- Вызов, вызов, - засмеялась жена. - Иди ужинать, два раза уже звала. Хватит дрыхнуть на закате.
Врач потянулся, глянув на висящие над телевизором часы. Половина седьмого вечера. Вот так прилег на полчасика!
- Устал я, вот и дрыхну… А где Лена?
- Да дома уже давно. Снова Степана потрошит.
Алексей улыбнулся, подавив зевок. Жену он любил безумно, но еще сильнее любил Леночку, которой шел седьмой год.
- Ужинать будешь или нет?
- Буду, куда ж от тебя деваться?
Чмокнув жену в щеку, он прошел во вторую комнату, которая была отдана в безраздельное владение младшей Сергеевой. Лена, запахнувшись в белый махровый халатик, воткнув пластмассовый фонендоскоп в ушки, сосредоточенно выслушивала что-то в плюшевом животе покорно лежащего перед ней "больного" - медведя Степки, доставшегося ей в наследство от мамы. На одной лапе у Степки красовалась сделанная из маминых вязальных спиц шина, примотанная бинтами, голову украшала повязка, более похожая на азиатский тюрбан, чем на классический чепец. Рядом с ней на полу лежала коробка с разложенным набором "Домашний доктор" для детей, подаренным ей в честь поступления в школу.
- Как состояние больного? - поинтересовался отец, постучав в дверной косяк.
- Тссс! - строго сказала Леночка, водя мембраной фонендоскопа по животу. - У него хрипы.
- Откуда они взялись?
- Он головой ударился сегодня, когда с дивана слезал. И потяжелел.
Алексей засмеялся, одним движением поднял дочку с пола и подбросил в руках.
- Фельдшеренок растет! Нахваталась от папы словечек. А чего ж ты ему хрипы в животе выслушиваешь, а?
Дочка фыркнула, щелкнув его пальчиками по носу и забавно встряхнув кучерявыми светлыми волосами.
- Странный ты какой-то, папка. Ты, когда спишь, животом дышишь. И Степка тоже.
- Ладно, сдаюсь. Какое лечение назначила?
- Я ему укол сделала, - гордо сказала Леночка, продемонстрировав отцу шприц-"двадцатку", заполненный наполовину водой из чашки, стоявшей там же, на полу.
- Куда же?
- В верхний наружный квадрант! - наморщив лобик, повторила заученную фразу дочь.
Сергеев звонко чмокнул ее в носик, отпуская.
- Умница. А поле для инъекции обработала?
- Нет…
- Оценка "два". Жди теперь, Степка на тебя жалобу напишет за постинъекционный абсцесс.
- Ну, нет… - смущенно произнесла Лена. - Он хороший. Не будет он писать.
- Он-то не будет, - посерьезнев, сказал отец. - А другие - могут. Будь внимательнее, когда делаешь манипуляции с больным. Ему плохо, и ему надо помочь - а не навредить. Поняла?
- Поняла.
- Ладно, лечи дальше.
Потянувшись снова, до хруста в спине, он пошел на кухню, откуда уже доносились ароматы жареной картошки и загадочного салата с приправами, тайну рецепта которого Дина ревностно оберегала от всех, в том числе и от собственного мужа.
- Как смена прошла? - поинтересовалась жена, устраиваясь на табуретке с чашкой кофе.
- Да ну ее, эту смену. Загоняли, как лошадей на ипподроме. Ты представь только…
Дина слегка улыбнулась, кивая. Подобные разговоры за ужином или завтраком она заводила всегда, давая мужу выговориться. На работе у него бывало всякое, очень часто он возвращался со станции серым от усталости. Периодически в его глазах плескалась боль - значит, кого-то не спасли, к кому-то не успели. Кому же, как не жене давать возможность любимому разделить ее?
- … а у нее позвоночная грыжа, оказывается. Оперироваться она не хочет, худеть - тоже, сидит на анальгетиках. При ней родня с оттопыренными пальцами. Делайте, говорят, блокаду. Ага, отвечаю, сейчас, все брошу и начну.
- А почему не сделал?
- Во-первых, нельзя этого делать на догоспитальном этапе. Во-вторых, рискованно - такие вещи делает только невропатолог. И, в-третьих, я ни слова не слышал про оплату. А такая манипуляция, если уж ты желаешь неположенного сервиса и стационара на дому, стоит недешево.
- И что дальше?
- Дальше… - Сергеев проглотил вилку салата, прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом. - Дальше было шоу. Коля обезболил кеторолом, который, кстати, и у них был - и тут заходит какое-то чучело с экзофтальмом, как у донного краба. Что, говорит, он еще блокаду не сделал? Я еле Колю удержал. Нет, говорю, не сделал и не собирается. Чешите в поликлинику. Это мурло и заявляет - тогда готовьтесь, мы вас через три часа снова вызовем, как укол отпустит.
- Нахал, - наморщила нос Дина, ставя чашку на стол. - Вызвал?
- Да сейчас! Коля ему заявил, что повторные вызовы у нас обслуживаются в присутствии милиции, с обязательным контролем наличия полиса и прописки. Ты бы видела его рожу - словно лимон надкусил. Весь гонор в момент растерял. Правда, когда выходили с вызова, что-то такое дерзкое бросил в спину, но мы уже не стали связываться. Да если бы он один! Потом ночью дернули на температуру…
Кофе закончился, Дина, хотя и не хотела, налила себе вторую чашку. Пусть говорит. Пусть выговорится.
- Па-а-ап! - протянула Лена, входя на кухню и неся на руках забинтованного Степана. - А если у него инфаркт случился, что делать?
- Умм… доча, а кислород тебе для чего? Дай ему подышать, сделай обезболивающий укол, потом зови меня в помощь.
- А я ему уже обезбаливающее уколола!
- Обезболивающее! - строго сказал Алексей. - От слова "боль", а не от слова "баль".
- Обезболивающее, - старательно повторила дочка, прищурив глазки. Отец почувствовал, что кому-то из ее сверстниц завтра не поздоровится в споре, который, судя по всему, имел место. - Пап, а ты меня завтра на праздник отпустишь?
- Какой еще праздник?
- Учитель там что-то задумал в школе, - улыбнулась жена. - Я уже и деньги сдала. Восьмое марта же скоро, сам понимаешь.
- А во сколько этот праздник?
- Начнется в шесть вечера, часа на два все, я думаю.
- Восемь! - охнул Сергеев. - Так поздно! Да вы с ума сошли! А домой ты как по темноте? И речи быть не может
- Ну, па-а-ап! Всем можно, а мне нет? - в глазках у Лены блеснули слезы. - Ты сам ночью уходишь на свою "Скорую", а мне нельзя?
- Ты маленькая, - отрезал отец. - Вырастешь - тогда ходи на здоровье.
- Ты всегда так говоришь!! - девочка топнула ногой и убежала в свою комнату.
- Леш, ну чего ты, в самом деле? Пусть ребенок сходит…
- Дин, о чем ты вообще? Я буду на смене, ты - еще даже домой не доедешь с работы, хочешь, чтобы она одна шла? В наши чудесные времена? По темноте?
- Да не пойдет она одна, - примирительно сказала жена. - Я попрошу кого-нибудь из родителей, чтобы ее довели до дому. А дверь она, сам знаешь, никому не откроет.
- Кого ты попросишь?
- Она с Риммой дружит, я с ее мамой здороваюсь. Она нормальная женщина, да и живет отсюда в трех домах. Доведет.
- Доведет, - недовольно сморщился Сергеев, не находя аргументов, но и не желая сдаваться. - Это вы меня доведете своими праздниками.
- Не доведем, - целуя его в щеку, сказал Дина. - Иди, извиняйся, а я посуду помою.
- Матриархат, - с деланной обидой буркнул Алексей. - Обложили со всех сторон.
Он поднялся со стула и направился к закрытой двери в комнату дочери. На двери висел альбомный листок со старательно нарисованным фломастером большим красным крестом и надписью печатными буквами: "НЕ ВХОДИТЬ ИДЕТ ОПИРАЦИЯ". Отец усмехнулся. Фельдшеренок растет. Он осторожно постучал, ответа, разумеется, не дождался, толкнул дверь.
Лена, нахохлившись, угрюмо сидела в углу. Забытый Степан валялся на кровати, укоризненно глядя на вошедшего и покачивая размотавшимися бинтами повязок.
- Ты что же это больного бросила?
Дочь зло фыркнула, не поворачиваясь.
- Больных бросать нельзя. Сама же написала - операция идет.
- Ты "Скорая", ты его и лечи, - отрезала Лена.
Алексей, вздохнув, сел рядом с ней. Протянул "больного", которого Лена, после небольшой паузы, забрала. Потом шлепнул себя по бедру.
- Ну, долго ты еще?
Лена привычно перебралась к нему на колени, не меняя, однако, кислого выражения лица.
- Пойми, заяц, я абсолютно не против того, чтобы ты пошла на праздник. Но я переживаю за тебя.
- Ты за меня всю жизнь будешь переживать, - уныло сказала дочь. - И что мне, всю жизнь никуда не ходить?
- Сдаюсь. Не бей лежачего.
- Сидячего.
- Висячего.
- Ползучего, - против воли захихикала Лена и полезла щекотаться. Алексей ловко поймал ее ручку.
- Давай договоримся так, фельдшеренок. Как члены одной бригады, мы можем друг другу верить?
- Это как ты и дядя Коля?
- Именно.
- Можем, - кивнула Лена.
- Иди на свой праздник завтра, но обратно тебя доведет мама Риммы. Мы с ней договоримся. И никаких посторонних уходов в кафе или еще куда. Сотовый твой постоянно включен. Вопросы есть?
- Нет. Спасибо, доктор, - дочь торопливо обняла его за шею, обдав запахом детского шампуня.
- Ну, уж нет! "Спасиба" мне и на работе хватает, накушался. За это ты сейчас, при мне, наложишь Степке повязку на голову и шину на ногу так, как я показывал, а не как тебе подсказала твоя бурная фантазия. На все даю пять минут.
- Па-а-ап! Я же все правильно сделала. Она сама сползла.
- Время пошло, - строго сказал Сергеев, бросив демонстративный взгляд на висящие над кроватью часы. - И обезболить не забудь.



* * *
Валентин лежал на кровати, чувствуя, как бьется его сердце, а по виску ползет холодная капля. Десятая уже по счету. Все мышцы ныли, как после долгого подъема на гору. Это знак того, что скоро к этому нытью прибавятся судороги, скручивающие эти самые мышцы в тугой, пульсирующий нетерпимой болью, комок. А что будет дальше, даже думать не хотелось. Денег больше не осталось. Более того, за последний раз он остался хорошо должен. Сейчас идти к Томазу - смерти подобно. Но организм, привыкший к опиатам, просто криком кричал, не давая покоя.
За стеной грохотали посудой алкаши-соседи, выясняя свои мелочные проблемы в тысячный, кажется, по счету, раз. На лицо Валентина на миг вползла кривая усмешка - да что вы знаете о настоящих проблемах, шваль? Живете от стакана до стакана.
Он поднял руку - кисть тряслась, словно чужая, против воли. Нет, так не пойдет. Надо уколоть хоть что-то! Хоть что-нибудь!
Валентин торопливо обшарил все ящики в комнате, в тщетной надежде найти спрятанные мамины заначки. Нет, мать, эта хитрая сучка, наловчилась деньги забирать с собой. Ууу, тварь! Хочет сына в гроб загнать, не иначе.
Пошатываясь, Валентин вышел из комнаты и побрел по коридору общежития, судорожно пытаясь пригладить колтун свалявшихся волос на голове. Плевать, надо хоть что-то… Томаз ведь тоже человек, как он может не понять?
У двери с жирно выведенной черным маркером надписью "211" он на миг помешкал, борясь со страхом. Затем осторожно постучал. Ответа не было. Было слышно, как в комнате орет телевизор. Валентин постучал еще раз, сильнее. Ему становилось все хуже.
- Кого там хрен… - дверь распахнулась. - А-а, ты посмотри, какие люди пожаловали?
Томаз был невысокого роста, но коренаст и широк в плечах. Фигура его могла бы сойти за атлетическую, если бы не внушительное брюхо, выпиравшее из небрежно приспущенных трико. Заляпанная неизвестного происхождения пятнами майка свободно болталась на нем.
- Здорово, братка.
- Чё тебе надо, Селя?
- Это… - Валентин оглянулся по сторонам. - У тебя есть?
- Да у меня много чего есть, - насмешливо протянул Томаз, почесывая живот короткими толстыми пальцами. - А у тебя - есть?
- Братан… я вот тебе мамой клянусь, будет! На неделе достану!
- Вот на неделе тогда и приходи, - фыркнул хозяин комнаты, собираясь закрыть дверь.
- Да погоди! - против воли выкрикнул парень, чувствуя, как мышцы правого бедра каменеют, обещая судорогу. - Тормозни, как брата прошу!
Дверь открылась снова.
- Ты мне не брат, шелупонь, - презрительно сказал Томаз. - Не надо бросаться словами, за которые потом придется ответить. Ты меня понял?
Валентин торопливо закивал.
- Я в долг не даю. Разве что очень хорошим друзьям. Но если и они пытаются меня кинуть - я таких друзей в унитаз спускаю. Ты мне полторы штуки торчишь уже вторую неделю. Вернешь - я подумаю, может, и дам тебе еще в долг. Не вернешь до конца этой недели, я тебе башку отверну.
- Бра… Томаз, ну дай хоть что-то, мне погано, ты не поверишь!
- Твои проблемы, - равнодушно ответил тот. - Не надо меня ими грузить, ладно?
Звучно хлопнула дверь. Валентин остался один в коридоре.
Деньги, нужны деньги! Срочно! Он не переживет этой ночи. Может, что продать из вещей… а, нет, дома одно барахло доперестроечное. Даже телевизора нет. Мать, сучка, понабрала разной дряни, которую и показывать стыдно, не то, что продавать. А может, занять у кого? Свои, конечно, не займут. Впрочем, в парке Вадик на караоке работает, у него, вроде как, отец какой-то упакованный. Может, он займет?
Не одеваясь, Валентин торопливо выскочил на улицу. Солнце уже село, не до конца сдавшаяся зима давала о себе знать ощутимой свежестью. Парень дрожал всем телом, чувствуя, как холодные вздохи ветра забираются под дырявый уже свитер. Он торопливо побежал к парку, словно опаздывал на свидание.
Парк, летом многолюдный и шумный, ныне был практически пуст. На кое-как освещенных аллеях не было людей, так, попадались двое-трое, да и те шли мимо, не задерживаясь. Валентин пробежал мимо одинокого кафе, единственного работающего на центральной аллее, свернул за теннисными кортами и устремился по вымощенной плиткой дорожке к Замку Ужасов. Ему делалось все хуже. Обычно караоке размещалось на возвышенной бетонной площадке, где на раскладном столике стояли телевизор и подключенный к нему центр, оснащенный микрофонами. И вечно там кто-то голосил, воображая себя если не Кипеловым, то Кругом точно.
Правда, это было летом… Валентин, словно в ступоре, рассматривал пустые плиты площадки, усыпанные нападавшими за зиму листьями платанов и мусором, оставшимся от периодически распивавших тут пиво подростков. Пусто. Вадика, естественно, нет. И денег - тоже.
К дрожи тела присоединились лязгающие звуки - это затряслась нижняя челюсть и застучали друг о друга зубы. Парень заплакал. Господи, за что ты так?
Словно в бреду, он, шатаясь, направился обратно, судорожно всхлипывая и вытирая грязным кулаком слезы. Внезапно очень захотелось жить… а в том, что он умрет, если не уколется, Валентин уже не сомневался.
Он добрался до центральной аллеи, упал на лавку и уронил голову в ладони. Все. Дальше идти некуда. Мать на своем хлебозаводе до утра, к ней не пустят. А если даже и пустят - не даст она денег, не даст, тварь! На кой черт вообще тогда рожала, скотина бессердечная?! Валентин глухо застонал.
Мимо кто-то прошел. Он оторвал лицо от ладоней, глядя бездумно на женщину и двух девочек лет семи - восьми, идущих рядом с ней. У развилки, делящей центральную аллею надвое, они остановились.
- Ты точно дойдешь, Леночка? - в голосе женщины звучало сомнение.
- Дойду, тетя Света.
- Я твоей маме обещала…
- Да не переживайте, тут до нашего дома три минуты. Мне еще молока купить надо.
- Ну, ладно. А деньги у тебя есть?
- Есть.
Деньги! Валентин выпрямился, словно от укола иглы.
- Тогда прощайся с Риммой, и мы пошли. Позвонишь, как будешь дома, ладно?
Одна из девочек закивала, покачивая помпоном на вязаной шапочке, обняла вторую и направилась по правой аллее. Женщина и вторая девочка пошли по левой. Парень торопливо поднялся и, крадучись, поспешил следом, воровато озираясь по сторонам. Парк был пуст, но аллея, по которой пошла девочка, была слишком ярко освещена.
Идея родилась быстро. Валентин оббежал по кустам, старясь не шуметь, и, помешкав, уселся прямо на землю газона. Шаги детских ножек приближались. Дождавшись, когда они будут совсем рядом, он громко застонал.
- Ой!
Он застонал снова, держась за ногу.
- Дядя? - осторожно спросила Лена, глядя на лежащего на газоне парня, полускрытого кустом остролиста. - Вам что, плохо?
- Да… Я ногу сломал.
- Я сейчас позову кого-нибудь! - пообещала девочка. - Подождите!
- Стой! - не сдержавшись, крикнул Валентин. Если убежит, то все, хана плану. - Подожди… не бросай меня. Мне нужно ногу перевязать, я сам не могу.
- Перевязать?
- Да, перевязать. Я достать не могу.
- Я умею, дядя, - дочь врача не смогла устоять. - Меня папа учил. А у вас бинт есть?
- Есть, - наркоман резко выбросил вперед руку, хватая приблизившуюся девочку за воротник и дергая на себя.
Лена издала истошный крик, падая на рыхлую холодную землю.
- Заткнись! - яростно прошипел парень, придавливая дергающееся тело ребенка своим весом и пытаясь зажать ей рот ладонью. - Заткнись, сука!
Но девочка продолжала вырываться, издавая сдавленное мычание. Валентин попытался, удерживая ее, шарить по карманам, но не успел - Лена, изловчившись, укусила его за палец.
- А-а, тварь!
- Помо… - снова закричала девочка.
Валентин больше не мешкал. Нащупав лежащий рядом камень, он одной рукой сорвал с ее головы шапочку, а второй схватил его и изо всех сил ударил по темени. Крик оборвался. Трясущимися руками Валентин перевернул ребенка. Лена была еще жива. Из уголка ротика тянулась тонкая нить кровавой слюны, и даже в свете далекого фонаря, неизвестно как проникавшем в темноту кустов, было видно, как медленно стекленеют ее глаза.
Внезапно парень осознал, что стал убийцей. Он с ужасом посмотрел на неподвижно лежащее детское тело, обмякшее в его руках, пока не вспомнил - деньги! Все это из-за денег! Они ему нужны любой ценой. Он начал торопливо расстегивать пальтишко, когда ему в лицо ударил луч фонаря.
- Что тут… ах, твою мать! - раздался изумленный голос. - Ты что же сделал, выродок?!
Валентин рванулся с места, как испуганный выстрелом волк, прямо через кусты. Бежать, спрятаться!
- Стоять!!
Наперерез ему, откуда-то из темноты метнулась рослая фигура. Валентин прянул в сторону, но не успел - страшный удар дубинки с металлической сердцевиной свалил его на землю, ломая ключицу. Он заголосил, скорчившись на холодном асфальте, чувствуя, как от плеча по всему тела расползаются раскаленные щупальца боли.
- Заткнись! - пнул его охранник парка. - Саня, что там?
- Он девочку камнем двинул! - донесся ответный крик. - Вызывай "Скорую", у нее тут вся голова в крови! Я пока в милицию звоню!
- Ах ты, тварюга, - произнес охранник. Он нагнулся над лежащим и коротким, быстрым движением врезал ему в пах. Валентин взвыл, сворачиваясь в клубок от страшной боли. Охранник достал сотовый телефон.
- Добрый вечер, девушка. Это беспокоит сотрудник службы охраны парка "Магнолия". У нас тут напали на ребенка, сильно ударили. Куда? Вроде бы по голове, я не видел. Пришлите врача, побыстрее! Да, будут встречать, у главного входа. Да…. хорошо. Возле карусели "Сюрприз". Покажем, конечно.
Спрятав телефон, он приподнял лежащего и стонущего парня за шиворот так, что тот захрипел, и потащил его к месту преступления, где ждал напарник. Там он швырнул его на газон и придавил к земле "берцем".
- Дернешься - покалечу. Сань, как она?
- Да хрен его знает, - нервно ответил напарник. - Кажется, не дышит…
- Черт! Ладно, иди врачей встречай… а, смотри, идут!
Действительно, по аллее торопливо шли двое людей в зеленой форме, нагруженные сумками с медикаментами и оборудованием.
- Сюда! - замахал руками Саня. - Сюда!
- Где ребенок? - быстро спросил Коля, ставя укладку на пол и натягивая перчатки.
- Там, в кустах. Мы ее не трогали, мало ли что…
- Посветите нам, пожалуйста, - попросил Сергеев, отодвигая мешающую ветку. - Что сл…
Он осекся, не веря своим глазам. Торопливо рухнул на колени, переворачивая лежащую Лену лицом вверх, в ужасе посмотрел на свои пальцы в перчатках, окрасившиеся кровью, текущей из глубокой раны на темени.
- Михалыч, что там? О, Господи!
Пульса не было, дыхания тоже. Зрачки закатившихся глаз чернели широкими провалами. Лена была мертва.
Сергеев встал, сжимая кулаки.
- Доктор, ты чего? - оторопело посмотрел на него охранник. - Она что… все?
- Где этот выродок? - жутким сиплым голосом спросил врач. - Я его убью.
- Э, э, стой, ты чего!! - на плечах у Сергеева повисли оба охранника. - Куда? Сань, держи его! Держи!!
- Это он!! - кричал врач, вырываясь из их рук. - Это он, мразь!! Коля, слышишь, это он!!!
- Боже… - как заведенный, повторял Коля, глядя на неподвижную Лену, сломанной куклой лежащую на холодной земле. - Боже… Боже…



* * *
- Суд удаляется на совещание, - громко объявила секретарь, откладывая протокол в сторону.
Трое одетых в темно-синие мантии людей, сидящих за массивным столом, украшенным гербом Российской Федерации, тяжело поднялись и направились за дверь, находящуюся справа от них.
Сидящие в зале, пользуясь их отсутствием, зашумели. Все, кроме одного.
Алексей сидел молча, глядя в одну точку. На бледного Валентина, прикованного наручниками к барьеру, где находилась скамья подсудимых, он не смотрел вообще. С того самого момента, как он держал на руках своего ребенка в последний раз, он произнес не более десятка слов. Дины рядом не было. Новость, которую ей сообщил муж, просто подкосила ее. Уже четвертый день она не вставала с постели, только плакала, отвернувшись к стене. Он не плакал. И молчал.
Тяжкий груз смутного сознания своей вины давил на его плечи. Он сам, своими руками, спас того, кто убил его ребенка. Отпустил его, хотя обязан был сообщить в милицию. Пожалел… Вот результат жалости. Как сказать об этом Дине? Как сказать, что убийца их девочки был спасен его руками? Как сказать, что, жалея этого выродка, он подписал приговор собственной дочери? А если бы и не ей - то чьей-то еще дочери?
Совещание прошло быстро. Слишком уж многое говорило против обвиняемого. Краем уха Алексей слышал, как шелестят мантии вернувшихся. Судья развернула приговор и начала громко зачитывать. Врач не слушал ее. К чему все это? Лены уже нет. Даже срок в тысячу лет для преступника не вернет ее.
- … согласно статье Уголовного Кодекса Российской Федерации номер сто пять…
Сергеев сжал кулаки. Господи, как теперь жить? Как?
- … убийство несовершеннолетней, разбой…
Сидящий рядом Коля осторожно толкнул его локтем - слушай, мол.
- … подсудимый Селезнев Валентин Эдуардович, приговаривается к лишению свободы сроком на двенадцать лет в колонии строгого режима. Приговор суда окончательный, обжалованию не подлежит.
Алексей громко засмеялся, все так же глядя в пол.
- Потерпевший, соблюдайте порядок в зале суда! - строго произнесла судья.
- Порядок? - поднял голову врач. - Я не вижу порядка. Я вижу только то, что моя дочь мертва, а эта тварь будет жить.
- Если вы не прекратите, вас удалят из зала.
- Я удалю себя сам, - Сергеев встал и направился к выходу, провожаемый взглядами. - Играйте в справедливость дальше, без меня.
Его никто не остановил. Он прошел по коридору странной, шаркающей походкой, пересек вестибюль и вышел на улицу. На улице было по-весеннему многолюдно - суетились пешеходы, сновали машины по улице, непривычно ярко после зимней серой хмари светило солнце, воздух был полон ароматов цветущей алычи. Густая синь неба было слегка прорежена тонкими нитками перистых облаков.
Алексей шел по улице, тупо глядя перед собой, натыкаясь на прохожих, переставляя ноги механически, как робот. Мысли его были далеко.
Внезапно привычный шум улицы разорвал визг тормозов и глухой удар. Сергеев повернулся. С пешеходного перехода неслись крики боли. Темно-зеленый джип, пытаясь проскочить на красный свет, кого-то сбил, судя по вмятине на крыле и разбитой фаре, усыпавшей стеклянными осколками полосатый асфальт перехода. Из-под его колеса торчала дергающаяся нога, обутая в белый кроссовок. Сбитый надрывно кричал. Вокруг него столпились люди.
- Вызовите "Скорую"! - донесся крик. - Живее, он в крови весь!
Первым желанием было броситься туда, растолкать толпу, оценить состояние пострадавшего, оказать помощь…
Оно вспыхнуло и угасло.
Хватит спасать.
Хватит жалеть.
Хватит, потому что даже Бог не скажет, заслужил ли спасаемый спасения.
Сергеев равнодушно отвернулся и пошел прочь, глядя перед собой мертвыми пустыми глазами.



* * *
Ира посмотрела на суточный график - и поморщилась. Повезло, нечего сказать.
- Привет, Ирка! Ты с кем сегодня? - прощебетала Люся, стряхивая капли с зонта, который несла в руке.
- С Зомби…
- М-да… Сочувствую. Ну, ладно, не дрейфь - ночь все-таки, не сутки.
Ира кивнула, угрюмо скользя глазами по графику. Ночь - это тоже много. Двенадцать часов на бригаде в темное время суток и так не сахар, да еще с таким доктором.
Девушка побрела по коридору, машинально отвечая на приветствия персонала, снующего туда - сюда. Нет, она просила дополнительные смены, но такую! В голове не укладывается.
Фельдшера пятнадцатой бригады она нашла в заправочной. Точнее, услышала ругань и заглянула туда. Дима был взъерошен, как искупавшийся в луже воробей, и орал на Машу не хуже пожарной сирены.
- Да мне до одного места твои инструкции!! Я тебе расходку дал - твое дело мне все выдать!!
- Я тебе русским языком повторяю - феназепама нет! - крикнула в ответ не менее разъяренная фельдшер заправочной. - Что тебе непонятно в слове "нет"? Он только для спецбригад!! Распоряжение заведующего!!
- А я чем работать буду?!
- Мне плевать, чем ты работать будешь! Феназапам для спец…
- Заладила! Да подавись ты им! Утопись в нем! - Дима с грохотом зашвырнул в ячейку сумку и так бабахнул дверцей, что задрожали оконные стекла. - К твоей маме приеду, также ей скажу!!
- Да пошел ты в задницу, урод! - выкрикнула Маша. В голосе ее прозвенели слезы. Любовь ее мамы к бензодиазепинам, проявляющаяся в периодических и частых вызовах бригад "Скорой помощи", была давно общеизвестна.
Ира торопливо отпрянула от дверного проема. Весело… Дима никогда не отличался пустой скандальностью, да и в данной ситуации был явно неправ - с чего это он так сорвался? Дневная смена повлияла?
Переодевалась она в своей, четвертой бригадной комнате, не желая заходить в пятнадцатую. Потом спустилась вниз, распихала по карманам бланки карт вызова, расходных листов, сообщений в поликлинику, обшарила салон машины для контроля целостности и наличия инвентаря. Кислорода в баллоне АН-8 было меньше одной атмосферы. Дима, злобно куривший на крыльце, на осторожный вопрос о причинах отсутствия кислорода (и невысказанный вопрос о причинах его непополнения к окончанию смены) разразился такими матюками, что Ира поспешно ретировалась.
- Напиши жалобу на меня! - проорал ей вслед Дима, зашвыривая сигарету на газон. - Давай!
Девушка перевела дух в заправочной, слушая тихие всхлипывания расстроенной Маши за стеной. Да что же за день сегодня такой был?
Началась вечерняя смена. Селектор разразился криками, выгоняя бригады со станции. Пятнадцатую не тронули. Не потому, что вызовов не было, ее держали для амбулаторного обслуживания.
Десять минут спустя в коридоре раздались громкие крики.
- Эй, врачи, давайте сюда живо! Кто у вас тут главный? Слышишь меня, ты?! Врача зови давай!
Кто-то забарабанил по дереву. Ира поднялась со скамейки.
Коридор наполнился гулким мужским гомоном. Мимо дверного проема заправочной пробежали трое хорошо одетых парней, волочивших на руках четвертого. Впрочем, пробежали - это сильно сказано, потому как их ощутимо шатало при каждом шаге. Они были явно "под кайфом". Ира достаточно в свое время проработала в наркологическом диспансере, чтобы этого не заметить.
- В чем дело? - раздался голос старшего врача.
- Давай, давай, шустрее, доктор! - подстегнул его все тот же наглый голос. Девушка выглянула из заправочной. Говорил высокий мужчина в темно-синем кашемировом пальто, небрежно распахнутом на груди, обнажая темно-бордовый, с синими полосами, галстук. На безымянных пальцах волосатых рук, высовывавшихся из рукавов пальто, золотились перстни, один из которых сверкнул бриллиантовым огнем. - Лечи пацана давай, вопросы потом задашь!
Было видно, что Нине Алиевне с трудом удается удержать себя в руках в ответ на такое обращение.
- Что с этим … "пацаном"?
- Что-что, много будешь знать, постареешь! Ну, шевелись, врачей зови, сколько ждать еще! Вытащите его - доллары получите, не вытащите, - мужчина выразительно помахал кулаком в воздухе, - сами знаете, что получите!
- Оля, объяви пятнадцатую, - со сдержанной ненавистью произнесла Нина Алиевна.
- БРИГАДА ПЯТНАДЦАТЬ, АМБУЛАТОРНО! ВЫЗОВ СРОЧНЫЙ!
Ира торопливо бросилась обратно в заправочную, доставать сумку. Что там, и так понятно - передоз. И, судя по относительному спокойствию "распальцованного" мужчины, уже не первый.
Когда она вышла обратно, по коридору уже шел Зомби - врач Сергеев.
Пять лет после смерти дочери сильно изменили его, практически до неузнаваемости. От улыбчивого красавца-врача не осталось и следа. Теперь на его лице навечно, казалось, застыло выражение презрительного отвращения, которое любой, столкнувшийся с ним, мог смело адресовать к своей персоне. Щеки его втянулись, заострив скулы и нос, придавая его некогда симпатичному лицу подобие жутковатой маски, напоминавшей "лицо Гиппократа" покойника. Отсюда и родилось прозвище "Зомби". Единственные эмоции, которые он теперь проявлял, были негативными и очень скудными. Врачу ничего не стоило молчать всю смену, общаясь лишь на вызовах распоряжениями.
Сергеев жил один - Дина оставила его год спустя после потери Лены, перерезав себе вены в ванной, когда он был на очередном дежурстве. Она не смогла принять случившееся. После повторных похорон он окончательно замкнулся, окружив себя незримой капсулой, пробить которую было невозможно никому. Даже Коля, после трех лет попыток реабилитировать друга, был вынужден признать, что друг стал бывшим. Алексей Михайлович не разговаривал даже с ним. Он вообще ни с кем не разговаривал. Было ощущение, что он уже умер душой, а тело живет по инерции.
Фельдшера не любили его. За молчание, за занудство, за равнодушие и презрение, которое он излучал. Не любили… да и кто способен полюбить Зомби?
- Алексей Михайлович, у нас амбулаторный, - торопливо сказала Ира, стараясь не встречаться взглядом с поблекшими глазами, пристально смотрящими из впалых глазниц.
- Иду, - бесцветно сказал врач, открывая дверь в кабинет.
Больной лежал на кушетке, периодически вздрагивая всем телом и неравномерно дыша. Трое, стоящих рядом с ним, повернулись к вошедшим.
- Кто врач?
- Я, - тихо ответил Сергеев. - В чем дело?
- Короче, врач, слушай сюда, - развязно начал юноша кавказской внешности, засовывая руки в карманы кожаной куртки. - Это хороший пацан, его надо спасти. Если не спасешь, я тебя из-под земли достану.
Ира невольно вздрогнула, бросив осторожный взгляд на дверь, как на путь отступления. Но та как раз впускала "распальцованного" мужчину.
- Ну, чего резину тянем?
Сергеев равнодушно скользнул по нему взглядом, после чего подошел к лежащему на кушетке. Это был молодой паренек, довольно симпатичный, прилично одетый, и на вид ухоженный. Сейчас, правда, он смотрелся не очень, демонстрируя закатившиеся вверх глаза с узкими зрачками и цианотичный носогубный треугольник.
- Наркоман, - так же тихо произнес врач. - Передоз.
- Э-ээ, какое твое дело собачье? - тут же взвился кавказец. - Передоз - шмередоз, лечи давай!!
- Тихо, Дато, - осадил его мужчина с перстнями. - Не шелести!
Фельдшер, стараясь не привлекать к себе внимания, торопливо открыла укладку, доставая жгут, шприц, крафт-пакет с ватой и флакон со спиртом, внутренне негодуя. Диагноз ясен, тактика - тем более, какого черта Зомби тянет? Конфликт провоцирует?
- Кто он вам? - спросил врач, не торопясь доставать коробку с сильнодействующими препаратами, где лежала ампула налоксона.
- Это важно? - резко спросил мужчина.
- Это важно.
Ира почувствовала, что вспотела. Да что он творит, в конце концов? Еще бы паспорт попросил. Прибьют же.
"Распальцованный" пересек амбулаторный кабинет в два шага и сильно толкнул врача в грудь.
- Тогда слушай, Айболит херов. Это - мой сын. Мне до одного места, чем он там балуется, наркоман он или кто еще - это мой сын. Его жизнь мне дороже всей вашей врачебной шушеры в белых халатах. А ты поклялся эту жизнь беречь, когда клятву Гиппократа давал. И если сейчас он умрет здесь, ты тоже не заживешься. Ты меня хорошо понял?
Ира тревожно смотрела на обоих, держа в дрожащих руках упаковку со шприцом. Сергеев медленно кивнул, не сводя с него своих неприятных глаз.
- Я вас хорошо понял. Очень хорошо. А теперь я попрошу вас всех выйти.
- Ты нам что, условия ставишь?! - снова взъярился Дато. - Ты…
- Посоветуйте вашему другу держать рот на замке, - ровно сказал врач. - Помощь вашему сыну я буду оказывать только в одном случае - если никто не будет говорить под руку. И никак иначе. Если меня начнут отвлекать, я начну нервничать, а это плохо скажется на оказании помощи. Вам это надо?
Мужчина взял за предплечье покрасневшего лицом кавказского юношу.
- Ладно, врач. Сделаю, как ты говоришь. С огнем играешь, смотри…
Заскрипела дверь, выпуская посторонних. Ира торопливо подбежала к лежащему больному, задрала рукав рубашки, разыскивая вену. Видимо, парнишка кололся недавно, потому что локтевая и лучевая наружные вены были хорошими, четко различимыми под кожей. Она торопливо затянула жгут, протерла локтевой сгиб проспиртованной ватой и повернулась к врачу.
- Давайте ампулу, доктор.
- Я сам, - неожиданно сказал Сергеев. - Сам уколю.
Против воли Ира почувствовала, как ее щеки заливает румянец гнева. Так ее еще никто не оскорблял! Или этот ходячий труп считает, что раз она всего год работает, то и в вены колоть не умеет?
- У него вены хорошие. Я могу…
- Я сделаю все сам, - отчеканил врач, обжигая ее холодным, как январский дождь, взглядом. - Сходи пока за карточкой. И скажи, пусть сопроводительные выпишут.
Выходя, Ира хлопнула дверью громче, чем собиралась. Теперь она понимала состояние Димы, наоравшего на бедную Машу. Поработай день с таким!
- Что там? - дернул ее за рукав торчавший в коридоре Дато, не отнимая от уха руку с сотовым.
- Все нормально, - отрезала девушка, высвобождаясь. Еще одно хамло. Везет прямо сегодня.
Сергеев потер лоб. Юноша с передозировкой лежал перед ним, пуская слюну синеющими губами и издавая все слабеющие единичные вздохи. Красивый парень… Наверняка и богатый, раз сидит на героине и имеет такую уверенную в себе родню. Не сирота, а сын, к тому же не чей-то там, а очень влиятельного, судя по манерам, человека. Несомненно, любимый и желанный ребенок в семье, которого родной отец воспринимает не как наркомана и нахлебника, а как часть себя. И жизнь его - высшая ценность, какой бы гнилой она не была. Сейчас, после инъекции налоксона, минут через пять этот паренек раздышится, откроет глаза, обматерит спасавшего и пойдет дальше, по своим делам, как ни в чем не бывало. Будет продолжать свою так высоко ценимую близкими жизнь. Как тот, что был пять лет назад, на этой же самой кушетке. Он и сейчас живет. А Лены больше нет. И Дину тоже никто не вернет. Жизнь жены и ребенка принесена на алтарь пустой жизни наркомана. Справедливо? Они, что, заслужили меньшее право на жизнь, чем эта грязь, сипящая горлом перед ним сейчас?
Сергеев стиснул зубы и разорвал обертку на шприце.
Распечатывание карты вызова и выписывание сопроводительных листов заняло немного времени - что-то около пяти минут. Ира сгребла бумаги в кучу и понесла обратно в амбулаторный кабинет, намереваясь швырнуть их на стол и забыть про них. Раз Зомби такой самостоятельный, пусть сам писаниной занимается. А она мебелью поработает! Оно и лучше - меньше возни.
Она прошла по коридору, оттеснив плечом столпившихся близких пациента и открыла дверь в кабинет. На удивление, дверь на этот раз не заскрипела.
Сергеев сидел на стуле возле больного и держал в руках шприц. Ира открыла рот, собираясь сообщить о выписанных сопроводительных - и обмерла. Цилиндр шприца был пуст. Игла с желтой канюлей уверенно утопала на половину длины в локтевой вене пациента, а поршень плавным скользящим движением вводил убийственный воздух в сосуд. Врач словно не видел этого, пристально смотрел на закатившиеся глаза наркомана и что-то шептал.
"Алексей Михайлович, что вы делаете?!!" - хотела закричать Ира, но осеклась. Она различила слова.
- Умирай… - шептали сухие губы врача. - Умирай… умирай, гаденыш…

Олег Врайтов.
23.03.2007

 

 

[АНДРЮШКА]

http://www.drive2.ru/b/902217/?page=1

 

тоже чутка про врача)))

[YurDos]

http://www.drive2.ru/b/902217/?page=1

 

тоже чутка про врача)))

нельзя такое в рабочее время выкладывать))

[АНДРЮШКА]

нельзя такое в рабочее время выкладывать))

ну забавненько же)))

[Юдис]

Первая история- фигня.

Нафига воздух в вену пускать? И какого объема был шприц для того, чтобы при введении воздуха в периферический сосуд случилась воздушная эмболия с летальным исходом?

Тем более, что способ проще есть- не вводить налоксон и сказать, что не успел.

Незачет, ибо неправдоподобно. И предсказуемо, да.

[kontus]

Первая история- фигня.

Нафига воздух в вену пускать? И какого объема был шприц для того, чтобы при введении воздуха в периферический сосуд случилась воздушная эмболия с летальным исходом?

Тем более, что способ проще есть- не вводить налоксон и сказать, что не успел.

Незачет, ибо неправдоподобно. И предсказуемо, да.

Художественная литература в разделе Байки если что, но момент про наркомана классический, не рассматривай рассказ как врач. и если уж на то пошло, иногда достаточно дунуть женщине во влагалище что бы была воздушная эмболия, не 20 кубов конечно но и не вена же ) Кстати нигде в тексте не увидел куда он подколол, если в вену то 20 кубиков за глаза для эмболии, не так ли доктор? )

Изменено 27 мая, 2014 пользователем kontus

[Strange]

была ж где-то тема о врачах

[kontus]

была ж где-то тема о врачах

а это тема не о врачах, а о худ литературе написаной врачами

[Юдис]

@kontus, для этого "иногда" должны выполняться следующие условия: раскрытие Ш.М., наличие не спавшихся вен и достаточный объем воздуха "иногда"- это крайне редко))) практически никогда. Потому что представить себе, что кто- то дует во влагалище женщины с атонией матки в послеродовом периоде я не могу)))

Наркоша описан классический, ага.

Все остальное- не айс, как по мне. Хотя доктор- психопат тоже ничего.

Изменено 27 мая, 2014 пользователем Юдис

[ellis]

Юдис зануда. бе-бе-бе))))

[Poll1248]

была где-то моя темка, х.з. где, явно не ищется, вроде тоже в литературе.

 

наркоша кстати не совсем явно, крыша не так сильно дымит на ломках, потому на преступление идут осознанно, да и не будут убивать - это как раз на алкоголь похоже.

[kontus]

Юдис зануда. бе-бе-бе))))

Профессиональная деформация ) 

[Юдис]

@Poll1248, не скажи. В токсикологии бегал с ножом. Наркоша. Не убил никого. Но напугал изрядно.

@ellis, так я и не скрываю

[Strange]

 

 

Юдис зануда. бе-бе-бе))))

 

@ellis VIP. бе-бе-бе)))) 

[kontus]

@kontus, для этого "иногда" должны выполняться следующие условия: раскрытие Ш.М., наличие не спавшихся вен и достаточный объем воздуха "иногда"- это крайне редко))) практически никогда. Потому что представить себе, что кто- то дует во влагалище женщины с атонией матки в послеродовом периоде я не могу)))

Наркоша описан классический, ага.

Все остальное- не айс, как по мне. Хотя доктор- психопат тоже ничего.

я думаю после твоего подробного описания сработает синдром "лампочки во рту" и "попытки укусить локоть" и народ пойдет вечером по домам дуть своим женщинам во влагалище проверяя теорию )))

[Scarabey]

Юдис зануда. бе-бе-бе))))

ага, у них теперь и справка группа есть

[Strange]

 

 

темка, х.з. где, явно не ищется, вроде тоже в литературе.

 

а Ломачинского об абортах читали?